Водная пирамида - страница 7

Отец с радостью и счастьем принял руку дочери судьи. И так, милый, в наш род влилась новая, турецкая кровь, жизнь потекла быстрее…

Эх, сынок, можно целый век рассказывать про эту турецкую мать, хрупкую женщину, ставшую источником жизни, который питал отцовское семейство…

Тетка замолчала. Видимо, она хотела перевести разговор на другую тему. Время поджимало. Вечером я должен был вернуться на другой берег Озера. В то врет как тетка пошла искать в большом пакете фотографию своей матери, я не переставал думать об этой много пережившей женщине с неизвестной мне ранее трудной судьбой, но при этом с такой огромной силой и способностью к выживанию.

Какой была женщина, которая позднее оказала такое влияние на жизненный путь Отца, путь семьи? Ничего для нее не было важнее в жизни, чем судьба рода. Тетка была счастлива, что ей удалось найти фотографию своей матери. Впервые за полвека я увидел, как она выглядела. Старушка со строгим выражением лица. Широкий лоб, черные брови. Рядом с ней муж, явно ее старше, серьезный взгляд, с достоинством держит трубку. Здесь и Отец, на вид ему лет тридцать, высокий, стройный, с острыми усами, а около Отца — Мама, двадцати летняя, худенькая и красивая. С ними маленькие дети.

Долго продолжалось это путешествие по семейным фотографиям, будто по лабиринту, составленному из прошедшего балканского времени в жизни семьи, по этому собранию исчезнувших жизней, чьи следы я изучал. Многие лица я видел впервые, а они мне были близкими родственниками по линии тетки…

Тетя приносила все новые и новые фотографии. Мы почти потеряли счет времени. Приближался миг расставания. Тетка хотела, чтобы я остался подольше, предчувствуя, что эта наша встреча будет последней. Мне же верилось, что я еще вернусь. Она проводила меня до порога. Крепко обняла. Она была мне самой близкой родственницей, оставшейся в моей жизни от отцовского рода по обе стороны границы…

Солнце садилось, когда я миновал границу со стороны Албании. Я снова оказался в монастыре Святого Наума. Солнце, похожее на красновато-синюю слезу, терялось в лучах самого изумительного заката из всех, какие только я видел на планете Земля. Мне удалось разглядеть контуры родного городка, который сейчас мне показался менее знакомым, чем когда-либо. Всего несколько часов назад я был в нем, а теперь он выглядел как совсем другой город.

В задумчивости я остановился у монастырского колодца в сотню метров глубиной, дно которого было связано с Озером. Я вглядывался в глубины колодца, будто в нем было спрятано исчезнувшее время семейства. Нарушенное равновесие озерных вод отражалось и на уровне воды в колодце. Со дна колодца доносился шепот набегавших волн Озера, дыхание святых. Я пошел по дорожке, ведущей со скалистого холма, на котором гордо возвышался монастырь, вниз к самому большому роднику на Озере, связывающему две страны и переходящему в быструю реку, которая вливалась в Озеро.

Со всех сторон бурлила вода, создавая волны, пену и брызги, но оставаясь при этом абсолютно прозрачной. Она стремилась к Озеру и впадала в него, прославляя движение, которое было единственным на огромном водном пространстве. Я стоял на берегу, в том месте, где синяя река с шумом вливалась в Озеро. Казалось, что пришли в движение истоки самого Озера, самой его жизни, начавшейся миллионы лет тому назад. Отсутствующим взглядом я напряженно всматривался в кипение бело-синих вод, которые, будто освещенные иллюминацией всех цветов радуги, разливались по всему Озеру.

Уже давно не было слышно голоса Мамы, предупреждавшего, чтобы я не смотрел в забытьи на Озеро, а то унесут меня его воды. Но нельзя было оторваться от этих вод, они завораживали, манили за собой, приглашая путешествовать по Озеру. Пересечь близкую границу, обозначенную где-то в глубине.

В подсознании все сильнее звучал голос. Его источник я никак не мог определить: происходил ли он из семейных устоев и традиций, которыми пропитано это пространство, или из понятий, содержащихся в книгах Отца, тех истин, которые в течение долгого времени пластами оседали в моем сознании и теперь все настойчивее призывали меня изучить здешние места? Нет, я не мог установить, Отец ли, или его книги, прочитанные мной в том порядке, в каком требовалось, следуя за его алхимическими изысканиями, проводимыми им в библиотеке, звали меня в одно из великих, не осуществленных им путешествий по водам, которые замыкали планетарный круг!