Водные ритуалы - страница 30

«Кто-нибудь из вас видел Ану Белен Лианьо в последнее время?» – написал я.

Все прочитали – и каждый поморщился, словно лизнул лимон.

– Черт побери, Кракен! – с досадой воскликнул Лучо. – Ты до сих пор не выкинул эту телку из головы? Пора бы уже забыть ее, разве нет?

«Это не то, что ты думаешь, – ответил я. – Повторяю вопрос: кто-нибудь общался с Аннабель Ли в последнее время? Вы что-нибудь о ней знаете?»

– Куда там, – протянул Хота, почесывая трехдневную щетину. – Она быстро потеряла ко мне интерес, и в Витории поначалу едва со мной здоровалась, после… После всего того. Я потерял ее из виду много веков назад. Что она выкинула на этот раз?

Я проигнорировал его вопрос.

«Асьер, а ты что-нибудь скажешь?»

– Мы не входили в ее круг общения, ты же знаешь, Унаи. Для меня эта баба давно мертва. И разговор этот мне не интересен, – ответил он. Я мог бы добавить, что ответил холодно, но Асьер всегда был холоден и прагматичен.

Трудно было уловить хоть что-то человечное в этом угловатом жестком человеке. Крючковатый нос, тонкие, мышиного цвета волосы, манера одеваться – официальный синий костюм, неизменный галстук – все это мало способствовало проявлениям участия и теплоты.

Любопытно, что он занимался продажей лекарств, чтобы облегчить страдания людей, поскольку создавалось впечатление, что чужие страдания не попадают в эмоциональный спектр моего друга Асьера.

«Лучо, ты не ответил на мой вопрос», – я повернул экран.

– Видел ее пару дней назад, да. В начале недели. Что происходит, Кракен? – спросил он немного слишком энергично.

«Она рассказала тебе что-нибудь новенькое? Призналась, есть ли у нее парень? Что-нибудь привлекло твое внимание?»

– Говорила, что сдает очередной комикс. Была довольна, прямо сияла вся, что выглядело довольно странно… – ответил он и закашлялся. – Я имею в виду, что помнил ее замкнутой и молчаливой.

«Она тебе не сказала, что беременна? А может, ты сам что-то заметил?»

– Хм… – Он пожал плечами. – На ней был черный застегнутый пуховик, и ничего такого я не заметил.

– Может, хватит? Мы же не для этого собрались, – раздраженно перебил его Асьер. – Я согласен с Лучо. Унаи, выброси ты ее из головы, чувак, у тебя уже волосы растут на…

«Итак, это тайна следствия, – прервал я его. – Все то, что я вам сейчас расскажу, должно остаться между нами. Лучо, у того, что я пишу, есть свидетели, но пусть это останется в моем телефоне. Ты понимаешь, что в твою газету тоже не должно ничего просочиться?»

– Черт, Унаи, за кого ты меня принимаешь?

– Так что, блин, произошло? – нервно заерзал Хота.

«Аннабель Ли убита. И она была беременна. Больше я ничего не могу вам сказать. Я знаю, что у всех нас она была первая. Не знаю, хотите ли вы пойти на похороны; они будут в воскресенье. В любом случае вы имеете право все знать, и я чувствовал бы себя скверно, если б не сказал вам. Официально я пока на больничном, но буду принимать участие в расследовании. Ничего не говорите остальным», – набрал я и подождал, пока они прочитают.

Мои друзья побелели.

20 ноября 2016 года, воскресенье

Рассвет воскресенья выдался премерзким: воздух был неподвижен, словно у него перехватило дыхание. За ночь температура упала почти до пятнадцати градусов. Утреннее сияние застало меня в постели в Вильяверде, и одного одеяла явно не хватало.

Я надел костюм для похорон, который хранился в Вильяверде, – в первую очередь, потому что с практической точки зрения всех моих мертвецов хоронили на крошечном кладбище в двухстах метрах от того места, где я спал. Преимущества жизни в маленьком городке: мы, Лопес-де-Айяла, оставались рядом друг с другом даже после визита старухи с косой.

Будить деда, который в это время еще спал, мне не хотелось, поэтому я поднялся наверх осторожно, чтобы старые деревянные ступеньки не скрипели у меня под ногами.

Оказавшись на чердаке, вздохнул: я не возвращался туда с тех пор, как закончил дело о двойном убийстве в дольмене, и дедушке самому пришлось убирать старые фотографии и газетные вырезки, которые я когда-то разложил на шатком столе для пинг-понга. Все это дедушка спрятал обратно, пока я был в коме; остались только подписанные коробки, где хранились кусочки моего прошлого.