Водоворот - страница 49
— Волк за тобой гнался, что ли? — допытывалась она.
— Нет, волчица,— криво усмехнулась Орыся.— Я убегала от нее лозняком, вот и оцарапалась.
Больше она не сказала ни слова и, взвалив на плечо мокрое белье, пошла развешивать его во двор.
14
В селе ахнули, когда узнали, что Павло Гречаный работает на ферме. «Да ведь у него сроду коровьего хвоста в хозяйстве не было,— дивились люди.— Он не знает, как корове сечки нарезать. Комедия».
Удивлялся и Оксен просьбе Дороша отпустить Павла работать на ферму.
— Ну что ты в нем нашел? Его руки только для лопаты годятся…
— Нет, отпусти его мне. Сделай милость,— настаивал Дорош.
— Ну, если тебе так уж приспичило, бери. Только предупреждаю: запаришься с такими работничками. Павло будет спать день и ночь, Кузька — языком трепать… Натурально.
— Ничего. Это уж моя забота. А к тебе просьба: купи дояркам халаты да резиновые сапоги. Обносились совсем. Ты наш каптенармус, и не жалей для солдат обмундирования.
— Гм. Это ты что-то новое придумал. А где ж я для такой роскоши денег возьму? Из своего кармана?
— Почему из своего? Из артельного.
— У нас не шахта и не завод, чтобы спецовки покупать.
— Потряси, потряси мошной. Вчера говорил, что душу отдашь за колхозника. А мы души не просим. Дай нам немного деньжонок.
На ферме заводились новые порядки. На стене висел режим дня, о котором никто никогда и не слыхал, доярки ходили в халатах, посмеиваясь одна над другой и удивляясь диковинным, как им казалось, нововведениям Дороша,— он говорил, что нужно учиться, как ходить за скотиной, читать литературу, слушать беседы зоотехника, агронома, одним словом — работать над собой, чтобы стать настоящими животноводами. Сперва все на ферме относились к Дорошу недоверчиво: городской, мол, ученый, потому и требует хозяйничать по книгам. Дорош видел это недоверие и упорно старался сломить его. Кормили скот по графику, молодняк выпаивали молоком, в коровнике регулярно дежурили доярки. Дорош объяснил, что хорошая работа на ферме будет поощряться дополнительной оплатой. Это подействовало на людей; они поняли: чем лучше будут трудиться, тем больше заработают.
Особенно обрадовался Кузька. Каждое утро он приходил вместе с Павлом в кабинет Оксена и говорил, снимая шапку:
— Значит, так… Оно, может, тебе и невыгодно, зато нам поддержка: продавай к чертовой матери яловок да покупай таких, чтобы телились. Нормы по надою мы не выполняем, а корма идут.
— Хорошо, мы этот вопрос утрясем…
— А ты не тряси — бери веревку да веди коров в район,— горячился Кузька.
Павло, приходя домой на обед, каждый раз удивлял свою Явдоху какой-нибудь новостью.
— Вот купили двух коров,— не спеша рассказывал он, садясь за стол в своем сером халате, в котором был похож на коновала.— Одна пестрая, другая рыжая.
— Радуйся, радуйся,— ворчала Явдоха, гремя чугунами.— Посмотрим, что ты заработаешь на этой ферме.
— А тебе все мало? — отзывался Павло и так налегал на борщ, что от усов пар валил.
— Не мало, да люди за свою работу что-то имеют, а ты весь свой век сухой хлеб жуешь.
— А ты бы меньше гавкала,— спокойно отвечал Павло.
Но однажды Павло удивил Явдоху не на шутку. Пообедав, он пошел к печке, выбрал глиняную крынку, обмотал веревкой края так, как обматывают дегтярницу, да еще потрогал рукой — крепко ли. Явдоха молча смотрела на все это — думала, он собирается за поживой к соседям. Не раз уже случалось так: явится Павло к Вихорям, к Бовдюгам или еще к кому-нибудь из соседей, сядет на лавку и, помолчав некоторое время, скажет:
«Гр-ас-ты… Угадайте, зачем я к вам пришел?»
«Скажите…»
«Дайте квасу…»
И ему давали, потому что Павло был такой человек, что никогда не жалел для людей своей силы: нужно кому выкопать погреб, колодезь или яму для покойника, Павло лопату на плечо — и пошел. В работе он надежный, на деньги не жадный. Спрашивают его:
«Сколько ж вам, дядько, за работу?»
Павло подумает, уставясь в землю, словно спрашивая у нее совета, а потом переложит лопату с одного плеча на другое:
«Давайте, сколько не жаль».
«Так, может, вы не деньгами, а салом возьмете?»
«Можно и салом…»
«Правда, сала у нас не так уж много, мы в этом году кабана еще не кололи; так если вы согласны, может, сметаной заберете?»