Водоворот - страница 56

— Как у тебя идет сев?

— Все по плану.

— Смотри же…

На этом расследование в районе закончилось, но зато в селе оно только началось. Гнат велел Кузьме три дня подряд пасти коня, так как выездов не будет, сам же заперся в кабинете и не принимал никого ни по личным, ни по общественным делам. Он занимался «личным делом» Власа Хомутенко, хотя этого по службе от него не требовалось. Характеристику Власа он начал с десятого колена, не упустив ни одного, даже самого мелкого факта, ибо считал, что делает дело огромной государственной важности и что все эти факты могут сыграть значительную роль. Он записал, что род Хомутенков происходит «из бедной прослойки», что дед Сазон Хомутенко батрачил у помещика Бразуля и при этом проявил некоторое революционное отношение к степному вампиру-магнату, а именно: в 1905 году во время крестьянского бунта дал по морде управляющему имением Санько так, что того пришлось водой отливать. Старый Сазон также активно участвовал в конфискации помещичьего имущества, но начиная с 1914 года, писал Гнат, поведение Сазона резко изменилось: вместо того чтобы дезертировать из царской армии, он преданно воевал «за веру, царя и отечество», был награжден двумя Георгиевскими крестами, которые у него «не удалось изъять, потому что старик запрятал их так, что даже после его смерти мои понятые не смогли их обнаружить». На коллективизацию дед смотрел косо и агитировал людей не обобществлять коров.

Затем рассказывалось о Лукьяне, отце Власа. Лукьян, писал Гнат, с самого детства «отравлен опиумом», ходит в церковь аж в Ступки и еще в 1919 году был выдвинут церковной общиной в состав делегации, встречавшей архиерея. К советской власти относится враждебно: на собраниях всегда спит и не слушает, о чем говорят. На заем подписываться не хочет, ссылаясь на большую семью. Представителям из района задает контрреволюционные вопросы, например: «Кто же в колхозе будет работать, если вся молодежь бежит в город?» Гнат писал, что Лукьян постоянно занимается расхищением колхозного имущества, хотя его еще ни разу не удалось поймать на месте преступления.

Далее разбирался по косточкам Влас. Со всеми подробностями описывалось, как Влас подрывает авторитет Гната и какие слова о нем говорит. «Такого-то числа, такого-то месяца,— писал Гнат,— я, находясь при исполнении своих служебных обязанностей, то есть на своем посту, зашел к гражданке Ляшенко, соцпроисхождения из середняков, и выяснил, что она не пошла на работу по случаю выпечки хлеба. Я сказал в вежливой форме, что она занимается саботажем, и приказал немедленно идти на работу в поле, где идет борьба за урожай. Она ответила, что не пойдет, пока не выпечет хлеб, тогда я взял ведро с водой и принял меры: залил в печи огонь. В это время из дверей соседней комнаты выскочил Влас Хомутенко и стал подрывать мой авторитет. Эту выходку я расцениваю как выступление против совпартактива и не могу оставить ее без внимания…»

Окончив оформление личного дела Власа, Гнат глубоко задумался и просидел так до обеда, после чего послал к Хомутенко посыльного с запиской, в которой говорилось: «Настоящим извещаю, что гражданину Хомутенко Власу Лукьяновичу надлежит немедленно явиться в сельский Совет. За неявку будете отвечать по закону».

Влас, прочитав записку, усмехнулся, надел костюм, в котором ездил штурмовать науку, и пошел в сельсовет, как молодой тореадор, которого ждет хотя и опасный, но интересный бой.

Гнат принял его в своем кабинете, сидя за столом. Френч его был расстегнут, на шее, натертой тесным воротником, горели красные пятна, взгляд был холоден и подозрителен.

— Во-первых,— сказал он, когда Влас сел на стул, предусмотрительно поставленный на некотором расстоянии от стола,— давай с тобой договоримся, что ты будешь говорить правду и только правду.

«Как на суде»,— усмехнулся про себя Влас и кивнул головой:

— Что ж. Попробую.

Гнат заглянул в дело, подчеркнул что-то карандашом и поднял на Власа колючие глаза:

— Какие цели ты преследовал, когда писал обо мне заметку в областную газету?

— Я не писал никакой заметки.

Гнат встал из-за стола, подошел к двери и закрыл ее на ключ.