Военная держава Чингисхана - страница 13

Дальнейшее развитие системы обоков привело к тому, что они стали все чаще складываться вокруг удачливых вождей, а не вокруг родственных ясунов-костей. Причем чем дальше, тем больше реальные родственные связи внутри обока заменялись номинальными — называвшие себя родственниками ясун-кости или отдельные люди могли в реальности таковыми уже не быть, но при этом называться «родственниками». Это явление давно известно: «У кочевников же родственный (фактически псевдородственный) принцип охватывает всю общественную структуру, в которой родство сородичей выступает лишь как одна из отметок на вертикальной шкале» [190, с. 105–106]. Разумеется, вождь обока опирался на своих настоящих родственников в обоке[21], но социальные связи в нем цементировались уже не только и не столько родственными взаимоотношениями (хотя, конечно, они играли определенную роль), но связями более высокого порядка, такими как эффективность хозяйствования в обоке; эффективность руководства вождя, которое давало повышенное количество благ всем членам обока; отношения на основе уже складывающихся морально-этических представлений, зачатках права[22]. Поэтому роль верхушки такой общины становилась все более значимой для ее жизни, что со временем привело от функциональных властных структур (типа выборных вождей в военной демократии) к формированию власти на постоянной основе. Собственно такое образование можно называть племенем, обычно по-монгольски называемым иргэн. Но в текстах, описывающих реалии монгольских племен XII–XIII вв., например в «Сокровенном сказании», «Сборнике летописей» Рашид ад-Дина или «Юань ши», обок и иргэн часто выступают взаимозаменяемыми словами — это отражает тот факт, что и самим монголам того времени привычнее было мыслить в категориях недавнего прошлого, называя развитое и поли-родовое объединение по имени его костяка, т. е. конкретного обока его вождя.

Такая сложная структура, которая противоречит обычным представлениям об обязательности генеалогического старшинства и прямых генетических линиях поколений как основе монгольского (вообще кочевого) рода или племени, на самом деле присуща всем кочевым обществам. Исследователи кочевых общностей Евразии пришли даже к некоторым важным обобщениям на этот счет: «Почти непременным атрибутом любого кочевого общества является наличие развитой и многоступенчатой родо-племенной структуры, бывшей, по-видимому, условием его нормального функционирования. Основой этой структуры повсеместно является тот институт, который С. М. Абрамзон называет «генеалогическим родом», Е. Бэкон — «обоком», а Л. Крэдер — «генеалогическим кланом». Она имеет черты сходства и с «коническим кланом» П. Кирхоффа, но принцип генеалогического старшинства редко проводится у кочевников сколько-нибудь последовательно» [190, с. 105]. Кстати, именно дальнейшее развитие «конических кланов» по мнению специалистов приводило к появлению первого этапа государственности у народов, которые создавали ее самостоятельно без внешнего влияния, т. е. к протогосударству в виде «чифдома»[23].

Уже на самых ранних этапах складывания обоков/иргэнов происходило выдвижение в них руководителей, причем на основе личных качеств. Их функции не были еще подкреплены чем-то более существенным, нежели просто признанием со стороны пока еще равноправных общинников их полезных личных качеств в разрешении тех или иных проблем жизни общины, т. е. признания их заслуг. С развитием отношений внутри такой социальной группы складывалась целостная система выявления предводителей — вождей, в зависимости от их заслуг. Такая форма организации руководства в первоначальных обществах называется меритократией^>{6}. Только со временем, вместе с расширением хозяйственных и иных функций в общине, меритократическая система выдвижения стала подменяться системой имущественной и наследственной, но при этом часто облекаемой в привычные формы «заслуг» вождя. Отсюда и почитание одних людей или родов как более «знатных» по сравнению с другими — в основе этой «знатности» лежит, конечно, не «дворянский» принцип, а признание заслуг предков-родоначальников, перенесенное на их потомков. Вначале это было вполне альтруистическое почитание потомков людей, которые сделали много хорошего для общины, но со временем это превратилось в прикрытие властного и имущественнного расслоения в ней. Привычная, старая система учета заслуг стала освящать новые, властные прерогативы верхушки общины, которая превращалась из равных, хотя заслуженных членов в ее властителей, сосредоточивших в своих руках властные и имущественные рычаги управления. Эта новая суть взаимоотношений, базирующаяся уже на принципе власти, идеологически носила для простых членов общины по-прежнему меритократический характер, т. е. власть и новые имущественные возможности вождей в сознании общинников все еще связывались как с их личными «заслугами», так и с «заслугами» их предков.