Военная доктрина или мнимо-военное доктринерство - страница 6

Даже при самой грубой постановке вопроса: где ждет нас главное поле военной деятельности в ближайшие годы — на востоке или на западе, — не может быть дано безусловного ответа. Слишком сложна международная обстановка. Общий ход исторического развития ясен, но события не соблюдают очередности и назревают не по календарной программе. Практически же реагировать приходится не на ≪ход развития≫, а на факты, на события. Нетрудно предугадать такие исторические варианты, при которых мы окажемся вынужденными ангажироваться преимущественно на востоке или, наоборот, на западе, содействовать революции, ведя оборонную войну или, наоборот, оказаться вынужденными перейти в наступление. Только марксистский метод международной ориентировки, учета классовых сил, их комбинаций и изменений может нам позволить в каждом конкретном случае найти надлежащее решение. Общей формулы, выражающей ≪сущность≫ наших военных задач в ближайший период, придумать нельзя.

Можно, однако, — и это нередко делается — придать понятию военной доктрины более конкретное и узкое содержание, в смысле основных принципов чисто-военного дела, регулирующих все стороны военной организации, тактики и стратегии. В этом смысле можно сказать, что военная доктрина непосредственно определяет собою содержание воинских уставов. Но что же это за принципы? Некоторые доктринеры изображают дело так: нужно определить сущность и назначение армии, задачу, которая ей предстоит, и отсюда уже выводить ее организацию, ее стратегию и тактику и эти выводы закрепить в уставах. На самом деле, такая постановка вопроса схоластична и безжизненна.

Какие банальности и бессодержательности понимаются под основными принципами военного искусства, видно из торжественно цитируемых слов Фоша о том, что сущность современной войны заключается в том, чтобы, ≪найдя неприятельские армии, — уничтожить их, приняв для этого направление и тактику, приводящие к дели возможно скорее и вернее≫. Чрезвычайно содержательно! Необыкновенно расширяет наш горизонт! В дополнение к этому остается лишь сказать, что сущность современных методов питания состоит в том, чтобы найти дырку рта, внести туда пищу и, разжевав ее с возможно меньшей затратой энергии, проглотить. Отчего бы из этого принципа, который нисколько не хуже фошевского, не попытаться вывести дедуктивным путем, — какую именно пищу и как готовить, когда и кому поглощать и, главное, как эту нишу добыть?

Военное дело очень эмпирическое, очень практическое дело. Попытки возведения его в систему, где из основных принципов выводятся и полевой устав, и штаты эскадрона, и покрой шинели, являются очень рискованными упражнениями Это хорошо понимал еще старик Клаузевиц. ≪Быть-может, — писал он, — возможно написать систематическую теорию войны, исполненную мысли и содержательную, но наши нынешние далеки от этого. Они (не говоря даже о ненаучном их духе), гоняясь за связностью и полнотою системы, преисполнены общими местами и пустословием всякого рода≫.

Итак, нужна ли нам ≪военная доктрина≫ или не нужна? Кое-кто обвинял меня в том, что я ≪уклоняюсь≫ от ответа на этот вопрос. Но, ведь, для того, чтобы ответить, нужно знать, о чем спрашивают, т.е., что понимают под военной доктриной? Пока вопрос не поставлен ясно и осмысленно, приходится ≪уклоняться≫ от ответа. Чтобы приблизиться к правильной постановке вопроса, расчленим, после всего изложенного выше, самый вопрос на его составные части. С этой точки зрения в ≪военную доктрину≫ могут войти следующие элементы:

1. Основная (классовая) ориентировка нашей страны, представленной своим правительством, в вопросах хозяйства, культуры и пр., т.е. во внутренней политике.

2. Международная ориентировка рабочего государства. Важнейшие линии нашей мировой политики и, в связи с этим, возможные театры наших военных действий.

3. Состав и строение Красной Армии в соответствии с природой рабоче-крестьянского государства и задачами его вооруженной силы.

4. Стратегическое и тактическое учение о Красной Армии.

Учение об организации армии (п. 3) вместе со стратегическим учением (п. 4) и должны, очевидно, составлять военную доктрину в собственном (или тесном) смысле слова.