Военно-морской шпионаж. История противостояния - страница 45

И все-таки большинство материалов по допросам военнопленных были, по сути, пустышками. К таким случаям относится допрос лейтенанта Хан Хо, старшего штурмана 1-й флотилии северокорейского флота, воинская часть № 599. На самом деле он оказался офицером медицинской службы и показал — или сумел показать — очень слабое знание организации и вооружения своей части, которая была вооружена бывшими советскими охотниками за подводными лодками класса «МО». Захваченные в качестве трофеев документы той же части содержали гораздо больше информации, чем материалы допроса Хан Хо. В них было полное описание и технические характеристики торпедных катеров класса «Г-5» советского производства, а также приводились данные о потерях, понесенных в предшествующих боях. В них также была интересная (с точки зрения разведки) хроника прошлых боевых действий части при ее базировании в Вонсане, и даже советское наставление по тактике действий торпедных катеров. Офицеры разведки сухопутных войск США, производившие допросы пленных, упустили реальную возможность предупредить о минной угрозе, не сообщив действующим силам американского флота координаты минного поля, о которых стало известно в результате допроса.

 В конце концов летом 1952 г. ВМС США заполучили себе самого ценного перебежчика. Капитан-лейтенант Ким Чунг Ук был, наверное, самым ценным офицером северокорейского флота, добровольно предоставившим информацию силам ООН. В результате его допроса было получено заблаговременное предупреждение о наращивании сил торпедной флотилии Северной Кореи на восточном побережье полуострова. Ким Чунг Ук учился в военно-морской академии в Вонсане с июля 1947 г. по октябрь 1949 г., и по окончании академии ему было присвоено звание лейтенанта. С октября 1949 г. по апрель 1950 г. он проходил службу на ВМБ Вонсан в качестве офицера-артиллериста на минных тральщиках.

В апреле 1950 г. он получил звание капитан-лейтенанта и был назначен начальником штаба воинской части, оборонявшей Чиннампо. В ноябре 1950 г. он, опасаясь нападения войск ООН, распустил свою часть, был после этого схвачен сотрудниками безопасности северокорейского флота и доставлен для допроса в Аньдун, находившийся на контролируемой Советами территории Маньчжурии. Начальство Кима похлопотало о его освобождении, он был отпущен и вновь назначен в школу специальной подготовки северокорейского флота в Санг Сам Бонг, в которой он проучился до января 1951 г. После этого он был назначен начальником штаба отделения боевой подготовки военно-морского штаба в Тап Донг, а потом стал командиром отдельного батальона, оборонявшего Конвон. С августа 1951 г. по январь 1952 г. он помогал 17-й механизированной дивизии северных корейцев проводить оборонительные мероприятия на случай возможной выброски десанта сил ООН. В этот период Ким и принял решение сдаться в плен силам ООН вместе со своим батальоном. Его замыслы были вскрыты, он был арестован, но сумел бежать и добраться до Пхеньяна. Там он приобрел форму старшего сержанта и, «превратившись» в старшего сержанта Ким Чола из некоей вымышленной части, пристроился служить в северокорейских сухопутных войсках. С февраля по июнь 1952 г. он служил на пункте обмена военнопленными в Пхеньяне, выполняя обязанности снабженца и секретаря политкомиссара. 28 июля он перебрался на территорию, контролируемую силами ООН, и предложил свои услуги. Он говорил уверенно, обладал хорошей памятью и желанием говорить и выдал массу информации.

Военнопленные, которых допрашивали ранее, показывали, что северокорейские торпеды были старых типов, в качестве топлива использовали керосин, не имели головок самонаведения и взрывались только при контакте с целью. Северокорейские торпедные катера, базировавшиеся на Вонсан, относились к катерам советского производства тип «Г-5» и хорошо обслуживались. Ким, однако, сообщил о производимых в СССР магнитных торпедах немецкой конструкции, имевших скорость хода 60 узлов, которыми предполагалось вооружить северокорейские катера, которые должны были вскоре войти в боевой состав флота.