Военные приключения. Выпуск 2 - страница 68
— Все правильно, сержант, — согласился, переводя дух, Тамаров, а про себя подумал: «За новичка меня принимает, точно я никаким наукам пограничным не обучен. При случае постараюсь опровергнуть его мнение»…
Тамаров и потом сталкивался с подобными, как ему казалось, не лишенными нравоучений шутками своих подчиненных, и на первых порах это его злило. Но вскоре он понял, что обижаться ему не на кого и не за что. Ему просто искренне хотели помочь побыстрее войти в обстановку, а поскольку он был их начальник, подчиненные и избрали шутливый тон, этакую своеобразную форму помощи. Не могли же они, в самом деле, натаскивать своего командира с серьезными лицами… Пограничники — народ смышленый, они быстро улавливают, в чем сила и слабость молодого офицера, потому что все его достоинства и недостатки проявляются с первых его дней на заставе. Такая уж служба. Подготовительный период в ней исключается. Граница не ждет, она требует охраны каждый день, каждый час, каждую минуту. И охранять ее надо с первого своего дня на заставе. Стало быть, с первого дня и проявить себя, показать, на что ты способен. Так что Тамаров зря обижался. Опыт и знания, приобретенные им в училище, были оценены его подчиненными по достоинству, подмечены быстро, как и недостатки…
Знакомство с участком границы не было, понятно, простой прогулкой. Тамаров проверил наряды, наблюдательный пост, для чего пришлось подняться на вышку, продуваемую сквозняками, контрольно-следовую полосу, надежность связи… Иногда он натыкался на следы минувшей войны, испытывая при этом двоякое чувство: было и интересно взглянуть на полуразрушенный блиндаж, и в то же время щемило сердце при мысли о тех, кого настигла здесь смерть от разорвавшейся бомбы или мины. Встречались на участке и могилы, братские и одинокие…
— Их здесь много, — сказал проводник. — Приезжают родственники погибших, однополчане. Мы их сопровождаем, конечно. Матери да жены больно сильно убиваются. Иной раз и во сне слышишь, как они плачут… А вообще, товарищ лейтенант, зима многое от вас скрыла, снега нынче вон сколько выпало. Летом мы и гильзы поржавевшие находим, и котелки, и каски, пробитые осколками. А окопы здесь есть ну как-будто их только вчера рыли! Начальник заставы говорил, что как отстроимся маленько, музей откроем пограничной славы. Здесь ведь пограничники воевали. Без приказа не отходили…
На заставу Тамаров вернулся усталый, но переполненный впечатлениями. Поделился ими за обедом с женой; чисто служебных дел, конечно, он не касался, на природу в основном нажимал, на удивительное своеобразие здешних мест. Рассказал и о могилах. Галка, с неподдельным интересом слушая его рассказ о красоте этого края, когда он упомянул о родственниках, приезжающих сюда, чтобы посетить эти могилы, вдруг сразу помрачнела и, слегка заикаясь, что всегда с ней случалось при сильном волнении, сказала:
— Я была на кладбище во Львове. И в Горске. Я видела там могилы совсем еще молодых офицеров и солдат, которые были убиты уже после войны. Некоторые совсем недавно…
— Когда ты успела там побывать?
— Когда ты занимался своими делами, — сухо ответила Галка. — Но я не об этом… — Она опять стала заикаться от волнения. — Я хочу сказать, что война давно кончилась, а здесь еще убивают людей…
— Их убивают не только здесь.
— Да, но здесь наша земля. И убивают наших людей. И чаще всего военных…
Она не сказала «пограничников», но Тамаров-то знал, что она думает прежде всего о них. Он тоже был на кладбище во Львове, когда проходил стажировку на одной из застав этого округа, и стоял у могил воинов в зеленых фуражках, погибших в мирное время. Среди этих погибших были и выпускники его училища…
Из разговора с семьей Яремчука старшина Белов сделал вывод, что она и не предполагала, что ее хозяин связан с бандой. Жена Яремчука, обеспокоенная его исчезновением, хотела послать двоих своих сыновей на поиски.
— А куда бы вы их послали? — поинтересовался старшина.
— А бо его знает! Може, в соседнем селе загулял? Есть там у него одна вдовушка. Завалящинькая такая, уж и не знаю, что он в ней нашел, кобель старый!..