Военные рассказы и очерки - страница 4
– Ты их все отправляешь?
Этот вопрос задавался раз в неделю. Он – контрольный, чтобы убедиться, не в более ли выгодных условиях его сокамерник. Письма охранники брали охотно, но, конечно, просить их о передачках каждый день – играть с огнём на складе с динамитом.
– Хотя, я думаю не сидеть мне здесь ещё два.
– Сбежишь?
– Выпустят.
– По таким делам, как у тебя…
Он никогда не просил ответных писем. Боялся, что их нет. Свои дневники он превращал в бумажные цветы и отсылал матери и сестре. Он просил их не приходить, только отец мог видеть его исхудавшее тело и пустые глаза. Раз от раза отец и сам становился хуже. Морщинки совсем изрезали лицо, а волосы поседели. «У тебя тоже слегка поседели», – сказал он. «Посидели? Игра слов», – написал после той встречи на листе сын. Спустя год отец уже перестал рыдать. Его глаза смирились с тем, что он никак не может помочь дитю, угодившему в капкан.
– Книгу обо мне? Я прямо-таки нарасхват. Кто купил меня сейчас?
– Думаю, дело даже не в тебе.
– В ком же?
– Во мне. Мы с тобой чем-то похожи. Ты несправедливо угодил за решётку, а я живу в капкане из четырёх стен, истязаемый желанием написать что-то стоящее.
– Отличное сравнение…
– Знаю, тебе не понять. Но, поверь, иногда бессмысленная свобода хуже заключения.
– Не в моём случае.
– Поэтому-то я и уверен, что мы с тобой сможем вдохновить друг друга. Ты меня – на роман, длинную и интересную историю о том, как сказать вызову судьбе: «я справлюсь», а я тебя смогу убедить в том, что мир не такой гадкий, каким может показаться, и что ещё есть, зачем жить…
– Думаешь, у меня нет желания жить и я не знаю, зачем мне нужно терпеть? Три года я уже здесь, как говорится, чалюсь. И каждый день я пишу письма, но не жду ответа, потому что я боюсь потерять надежду, что там, за этими холодными стенами не осталось никакого, кому я нужен.
Охранник ту ночь провоевал с новыми желающими отправиться в пустоту. То с одной стороны, то с другой они перелезали через полутораметровый забор и начинали свой обряд: кто-то прыгал сразу, кто-то читал какие-то молитвы, звонил или пел песни, кто-то сначала гладил ровную поверхность дыры, вглядываясь в пустоту, такую же, как у некоторых людей в глазах или сердцах. Под утро охранник спал самым сладким сном – безопасность он оставлял на совесть учёных, копающихся вокруг. Они решили спустить туда очередной трос и вытянуть кого-то или что-то, но и в этот раз тьма поглотила толстый стальной трос, утянув за собой молодого аспиранта, зазевавшегося на краю берега.
– Надеюсь, когда-нибудь это всё закончится, – уныло сказал охранник за обедом.
За его круглый стол традиционно присаживался главный инженер исследования пустоты, помощник руководителя учёной группы и программист. Каждый приносил разные вкусности, которые с вечера им приготовили милые жёны. Все с упоением и большим аппетитом поглощали блюда, эмоционально обсуждая события нынешнего дня.
– К нам же приезжает столичная команда, в кубке будут против наших играть, с сыном пойду, он очень ждёт.
– Надеется, что зацепимся?
– Надежда умирает последней, – ухмыльнулся инженер и проглотил кусок ароматного хлеба.
– Может, все пойдем? Нечасто к нам чемпионы приезжают.
– А дыру кого ты сторожить оставишь?
– Да найдём социопата какого-нибудь, которому на спорт плевать.
– Этот твой социопат первым делом в дыру-то и нырнёт.
– Да ладно тебе, – улыбнулся программист, – там весь город собирается. Даже акцию какую-то организовали, инвалидов туда потащат.
– Зачем?
– Говорят, полезно, когда те, кто ходить не может, смотрит, как миллионеры по полю бегают.
– Злой ты, как тебя жена терпит?
– Не жена она ещё мне, только-только заявление подали.
– И как?
– Платье выбирает целыми днями. Прогонит меня из-за компьютера, мне же, мол, нельзя видеть. Это ладно, ещё подружек полный дом назовёт, сидят, визжат…
Писатель частенько видел их обеды из окна. В это время обычно у него по расписанию значился завтрак. Если, конечно, он о нём позаботился. А затем – очередные муки по написанию романа, идею которого он так и не выносил.
Он уселся в кресло, вглядываясь в монотонно серую стену перед глазами. Её рябая поверхность была в полутора метрах от его носа, как когда-то тёмная гладь пустоты. Это была первая и последняя их встреча, встреча, которая принесла ему вдохновение. С тех пор он каждый день норовил заглянуть в чёрную дыру, но она была уже не столь эффектна, скорее наоборот, её хотелось заткнуть. Мучительно-томно плыли дни, таял гонорар от первого и последнего пока что романа. Он уже было открывал смотровую площадку – из одной из комнат открывался неплохой вид на дыру, но вскоре понял, что не может никого подпускать так близко, открывать дверь перед чужаками, расстилаться перед их шагами. Подходя к картине с кораблём, он пытался почуять запах речной воды, услышать гул двигателя судна, разглядеть в голубом небе крылья чаек, секущих воздушные потоки.