Военные специалисты на службе Республики Советов 1917-1920 гг. - страница 40

ТАБЛИЦА 3. ОБЩАЯ ЧИСЛЕННОСТЬ СЛУШАТЕЛЕЙ НИКОЛАЕВСКОЙ ВОЕННОЙ АКАДЕМИИ, КОМАНДИРОВАННЫХ НА ФРОНТ В ФЕВРАЛЕ — МАРТЕ 1918 Г.[254]

Слушателями Военной академии в этот период была проделана значительная работа, о чем, в частности, свидетельствуют их письма[255].

Небезынтересно отметить, что командировка слушателей Военной академии для отражения интервенции Четверного союза вскрыла антагонизм между старыми генштабистами и окончившими ускоренные академические курсы во время войны.

Окончившие ускоренные курсы и затем причисленные к Генеральному штабу правильнее, чем старые генштабисты, понимали задачу, поставленную Советской властью перед командным составом старой армии (и, в частности, имевшим высшую военную квалификацию) по созданию новой Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Поэтому не случайно, что многие из этих молодых генштабистов затем честно служили в Красной Армии, занимая в ней высшие командные и штабные должности (Н.Е. Варфоломеев, Я.К. Ивасиов, А.В. Кирпичников, Б.И. Кузнецов, А.И. Кук, П.М. Майгур, С.А. Меженинов, В.В. Сергеев, Е.А. Шиловский и многие другие).

Таким образом, буквально с первых же дней после победы Октябрьской революции началось сотрудничество части командного состава старой армии с Советской властью в качестве консультантов, экспертов и инструкторов, в Ставке верховного главнокомандующего, в бывшем Военном министерстве (в частности, по линии Главного управления военно-учебных заведений) и т. д. Участие же бывших генералов и офицеров старой армии не только в разработке военно-технических вопросов, но и в непосредственном руководстве советскими войсками на главных направлениях наступления германских и австро-венгерских войск в «один из самых опасных моментов для Советской Республики»[256] является ярким подтверждением правильности ленинского курса на привлечение командного состава старой армии к военному строительству и защите Советского государства.

Мирную передышку, полученную в результате заключения Брест-Литовского договора, Коммунистическая партия и Советское правительство использовали прежде всего для реализации уже намеченных мероприятий по превращению Красной Армии в массовую регулярную, способную надежно защитить завоевания Великого Октября и создания стратегического фронта обороны от возможного возобновления интервенции Четверного союза. Мир с Германией, разъяснял В.И. Ленин, подписывается «не для того, чтобы «капитулировать» перед империализмом, а чтобы учиться и готовиться воевать с ним серьезным, деловым образом»[257]. Уверенность В.И. Ленина в недолговечности грабительского мира, навязанного Стране Советов германским империализмом, основывалась на оценке международной обстановки, а также на мнении военных специалистов о стратегическом положении воюющих держав. Так, в частности, бывший Генштаба генерал В.Е. Борисов в тезисах «Общая военная программа на период от заключения мира России с Германией до заключения всеобщего мира», датированных 27 февраля 1918 г.[258], писал, что к ныне заключенному сепаратному миру «можно отнестись спокойнее, если иметь в виду полную возможность изменить его условия в тот момент, когда Германия попросит мира у наших бывших союзников»; есть все основания считать (учитывая военные неудачи Германии и ее сильное общее ослабление), что это произойдет «к октябрю 1918 года». Следовательно, в нашем распоряжении, говорилось в тезисах, имеется «шесть — семь месяцев для серьезного устройства армии», причем