Воин из пророчества - страница 29

Шлока помолчал, ожидая, пока в душах слушателей установится полная тишина.

И тут из-за дерева донесся громкий голос:

— Ты разбудил меня своими воплями, а потом снова усыпил нудными рассуждениями! Поначалу я решил было, что перебрал с этим кислым гирканским вином, которое никак не могу допить — такое оно гадкое… Да уж, страшный сон приснился мне, когда я заснул посреди сна этого вашего Азура, кем бы он ни был!

Такое неслыханное кощунство заставило всех юношей замереть.

Кто бы ни скрывался за толстым стволом священного дерева, сейчас он поплатится за свою дерзость.

Но Шлока остался невозмутимым.

— Выйди вперед и покажись нам! Где твой копь? Как тебе удалось спрятаться от нас?

— Да потому и удалось, что я без коня… Лег да заснул. Надо мной, наверное, трава успела вырасти, пока я спал.

Очень довольный собой, ухмыляясь во весь рот, перед Шлокой и его учениками предстал великан-северянин.

— Кром! — прорычал он. — До чего же сложно у вас тут все обстоит с богами! Сколько слушаю, столько диву даюсь.

— Как же, по-твоему, обстоит дело? — вежливо спросил Шлока, как бы желая дать варвару урок хороших манер.

Но не на такого напал. Если он и хотел произвести на Конана впечатление, ему это не удалось.

Конан заявил, зевая во весь рот:

— Когда воин рождается, наш ледяной бог Кром дает ему все, что нужно для жизни. То есть — силу и желание выжить. После чего поворачивается к парню спиной и больше не интересуется его судьбой. А уж когда ты помрешь с мечом в руке и боевым кличем на губах — тут Кром тебя встретит и отправит в чертоги, пировать с друзьями.

— И как же вы поклоняетесь подобному богу? — осведомился Шлока.

— Да никак… — сказал, зевая еще шире, Конан. И вдруг насторожился: — Эй, вендиец, я ведь тебя припоминаю. Мы встречались. Очень давно. Ты с тех пор почти не изменился. Тебя как-то смешно звали…

— Шлока, — сказал учитель. — Я тоже вспомнил тебя. Ты — киммериец, и имя у тебя странное.

— Конан, — сказал Конан. — Оно не странное. Самое обычное киммерийское имя.

— Как же вышло, что ты опять очутился в Вендии? Кажется, не сидится тебе на месте, Конан.

— Ты прав. — Конан вздохнул. Хотел предложить свои услуги в Калимегдане, а там — кто бы мог подумать! — до сих пор сидит прежний раджа, и этот раджа, чума ему в печень, меня до сих пор помнит!

— Тебя, похоже, мудрено забыть, — улыбнулся Шлока.

— Ну, не знаю… Я утащил казну, которую они хотели забрать из каравана, на который напали. Давняя история. Тому уж пятнадцать лет. Удивительно, как люди привязываются к глупым побрякушкам! Похоже, для этого раджи, для Аурангзеба, монеты и украшения дороже хорошего меча. Велел своим стражам убить меня. Якобы за предательство. Представляешь? Никакого нет ума у человека.

— Ты хотел наняться к Аурангзебу? — переспросил Шлока.

— Да, потому что он богат и постоянно ведет войны.

— Он воюет с нами, — сказал Шлока. — Если уж тебе нечем заняться в Вендии, сразись на нашей стороне. Правда, мы не заплатим. Во всяком случае, мы не сможем заплатить тебе так много, как ты рассчитывал получить у Арангзеба.

Конан скорчил недовольную физиономию, но вдруг оживился:

— Я ведь всегда смогу разграбить дворец побежденного. Мне это позволят?

— Думаю, да, — кивнул Шлока.

Мальчики, окружавшие их, не знали, что и думать. Только что их учитель делился с ними сокровенным знанием, молился о будущей победе над врагом — и вдруг словно из-под земли появляется этот странный северянин, и учитель как ни в чем не бывало беседует с ним, причем изъясняется самым обыденным языком.

(Чуть позднее Шлока раскроет им еще одну тайну: истинный правитель умеет с каждым говорить на его языке. С воином — как воин, с мудрецом — как мудрец, с торговцем — как торговец. «А с женщиной?» — спросил, поблескивая хитрыми глазами, Арилье. «С женщиной? Как мужчина!» — ответил учитель. «А как же вы, господин, утверждали…» — начало было Арилье. Шлока оборвал его: «Женщина — всегда исключение, из любого правила! Запомни это, Арилье, и проживешь много лет».)

Некоторое время Копан размышлял над услышанным и увиденным. Он оглядел двадцать молодых воинов, стоявших стеной за спиной Шлоки, одобрительно хмыкнул, подмигнул Арилье. Наметанным глазом киммериец сразу же определил «самого злого щенка из помета». Хотя Арилье вовсе не был злым — скорее, он был агрессивным, всегда готовым действовать. В отличие от задумчивого Траванкора, истинного сына раджи.