Воин ночи - страница 12

Его рука соскользнула по бедру Вельги и остановилась на рукояти меча. Ни любви, ни даже отдаленного намека на какую-то привязанность не осталось - лишь темная злоба обитателя холодной тьмы, обреченного на вечный мрак и на зависть ко всему светлому и к прекрасной дочери Закатных Земель, чьи волосы подобны золотым лучам Солнца! Он перевернулся на спину, и Вельга теперь была сверху. Она звонко расхохоталась, запрокинув голову назад, и солярный диск, словно нимб, встал точно за ее затылком. До ее сознания так и не успел дойти услышанный ею змеиный звук - звук выползающего из ножен клинка… За секунду до воплощения Жажды Убийства глаза вампира и смертной встретились. И она содрогнулась: глаза Хейда пылали ненавистью, светились жутким потусторонним огнем! Когда Вельга очередной раз опустилась вниз и вперед, между ее обнаженных грудей вонзилось лезвие.

Женский крик боли и ужаса, и почти что неосознанной обиды, разнесся по лесу, зазвенев между деревьев и ударившись о небосвод. И Хейд вырвал меч из ее тела, приникая к зияющей ране, к хлещущему ему в лицо и на грудь кровавому потоку оскаленным ртом, со звериным рыком.

Через некоторое время вампир поднялся, бездумно посозерцал распростертое перед ним полуобнаженное тело той, которую он совсем недавно считал своей любимой, и шатаясь, не разбирая дороги, двинулся вглубь леса. В его душе было пусто, словно черная тварь по имени Ненависть еще лакомилась чужим страданием, не торопясь возвращаться в свое логово. Но Хейд понимал, что это - не на долго.

Он сидел у костра на каком-то полусгнившем пне и вглядывался в пламя. Конечно, холод не мог тревожить существо, холоднокровное, как рептилия, но одежду следовало высушить, да и вообще огонь помогал концентрировать мысли, зримо являя те образы, которые в форме обрывочных мыслей или даже подсознательных теней приходили к Хейду.

Пламя. Сотни, тысячи сотканных из таинственной материи огня существ боролись за пищу - древесину, которую следовало обратить в пепел, чтобы просуществовать еще миг. Миг для Хейда, но как знать - может быть, вечность для самих огненных существ? Порождения пламени карабкались, сбрасывая друг друга, на хворост, брошенный в костер, свивались в кольца, подобно сражающимся драконам, победитель поглощал слабого, чтобы через миг сойтись в новом сражении и уже самому раствориться в новом триумфаторе или одержать новую победу…Отдельные языки пламени, словно испуганные беспощадной борьбой за жизнь, пытались покинуть своих братьев, рвались вверх или отползали от костра - и тухли, исчезая среди серого пепла, подобно самоубийцам, бегущим от собственной слабости в объятия загробных иллюзий. Каждому языку пламени приходила своя пора умирать - но сам Костер не умирал, постоянно возрождаясь в новых существах огненной материи.

- "Не так ли и люди?" - внезапно подумал Хейд. Сам круг Жизни - что это, если не постоянная череда сражений и схваток, гибель всего отжившего, всего, что хоть в чем то уступало противнику? В Жизни есть победители и побежденные, и победитель всегда прав, ибо побежденного в той или иной мере уже не существует, а как может быть прав несуществующий? И самовосхваление империй, созданных великими завоевателями, становится историей порабощенных ими народов, поколениями униженно ползающих перед тронами самодержцев. В Жизни есть и те, кто отрицает истинную Правду существования, и строит иллюзии об иной, лучшей жизни, но это - лишь следствие их собственной слабости, которое заканчивается безумием или вскрытыми венами. И непонятые мудрецы затухают, подобно слишком далеко отошедшим от костра языкам пламени, и презираемая ими толпа сыто хохочет, а после мир этих позабытых философов разрушают варвары, и их повозки с награбленным добром грохочут над могилой бросившего вызов миру…Как знать, не послужит ли свиток мудрых изречений задохнувшейся в собственном гигантизме империи растопкой для жертвенного пламени пред идолом дикого, первобытного бога войны новой, более молодой и агрессивной расы? Которая обречена основать на костях поверженных народов свою державу, достичь ее расцвета и пасть, выродившись, пред ордами новых захватчиков. Царства - как люди. А Жизнь - это круг.