Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков - страница 19
Уикем К. Средневековая Европа: от падения Рима до Реформации.
* * *
Средневековое мышление, непосредственно связанное с религией, трактовало голод совершенно однозначно: он был Божьим наказанием, карой за людские грехи, и за первородный грех особенно. Изначально человек был сотворен Господом, чтобы беззаботно жить в саду Эдема, не заботясь о хлебе насущном, и лишь грехопадение привело к тому, что человек, изгнанный из рая, обречен добывать пропитание в муках и тяжких трудах. А раз так — значит, голод неудивителен и даже в чем-то естественен. Бог внушил своему неразумному созданию чувство голода, дабы человек неустанно трудился под угрозой смерти.
Однако при этом в глазах человека Средневековья, голод оставался уделом бедноты, сервов, крестьян. «Эта социальная дискриминация бедствий, которые поражали бедных и щадили богатых, была настолько нормальна для Средневековья, что все удивились, когда внезапно появилась „черная смерть“, эпидемия чумы, от которой гибли без разбора и бедные, и богатые», — пишет Жак Ле Гофф в книге «Цивилизация Средневекового Запада».
Страх голода становится одним из главных и неотъемлемых сюжетов средневекового фольклора, народного творчества и литературы. Крестьяне мечтали о стране Кокань, рассказывая побасенки об этом царстве вечной и обильной еды. Кокань стала темой одноименного французского фаблио, повествующего о волшебной стране, где колбасы растут на деревьях, а в реках вместо воды течет пиво и все, что душе угодно. Воображение человека Средневековья, особенно из низшего сословия, постоянно вращалось вокруг темы еды — обильной, сытной, дармовой. Даже религиозные сюжеты не оставались в стороне.
«Великий голод свирепствовал во всей Кампаньи, когда однажды в монастыре святого Бенедикта братья обнаружили, что у них осталось лишь пять хлебов. Но святой Бенедикт, видя, как они удручены, мягко упрекнул их за малодушие, после чего сказал в утешение: „Как можете вы пребывать в горести из-за столь ничтожной вещи? Да, сегодня хлеба недостает, но ничто не доказывает, что завтра вы не будете иметь его в изобилии“. И действительно, назавтра у дверей кельи святого нашли двести мешков муки. Но и поныне никто не знает, кого послал для этого Господь».
Святой Доминик тоже внес свою лепту в легендариум:
«Однажды братья, а было их сорок человек, увидели, что из еды у них остался лишь один маленький хлебец. Святой Доминик приказал разрезать его на сорок частей. И когда каждый с радостью брал свой кусок, в рефекторий вошли двое юношей, похожих друг на друга как две капли воды; в полах плащей они несли хлебы. Они молча положили их на стол и исчезли — так, что никто не знал, откуда они пришли и каким образом удалились. Тогда святой Доминик простер руки: „Ну вот, дорогие братья, теперь у вас есть еда!“»
Голод был связан с капризами природы, а потому неукротим, непредсказуем и всегда внезапен. Засуха, наводнение или иное природное бедствие давали в итоге один результат — плохой урожай, недород, а то и вообще продовольственную катастрофу. И снова голод, с периодичностью в три-пять лет. Замкнутый круг, из которого никуда не деться, если ты крестьянин и вся твоя жизнь привязана к земле.
Как только начинался голод, сразу ползли вверх цены на продукты, увеличивалась нужда бедняков и появлялся неизменный зловещий спутник «тощих лет» — эпидемии болезней, которые в наши времена или исчезли, или остаются уделом бедных неблагополучных стран, или сравнительно легко лечатся: корь, краснуха, скарлатина, свинка, коклюш. Туберкулез, наконец, — болезнь, окончательно победить которую не удалось и сейчас. Надо ли говорить, что первыми жертвами становились дети; и без того неприлично высокая детская смертность зашкаливала, а у истощенного взрослого инфекция протекала в более тяжелой форме.
В пищу шло все — трава, кора, остатки испорченной муки, иногда даже глина, не считая человеческого мяса, упоминания о котором не следует относить на счет фантазий хронистов. Это влекло за собой не-инфекционные болезни, часто смертельные, или синдром хронического недоедания, приводивший к самым плачевным результатам в виде белково-энергетической недостаточности, влекущей за собой почти неизбежную смерть.