Вокруг Света 1962 № 02 - страница 17
Для работы под водой был составлен большой и подробный план. Кроме кефали, мы должны были запечатлеть на пленку образ жизни и быт любителя больших глубин — осетра, сфотографировать ночной лов кильки. Были разработаны заботливые инструкции: что можно, чего нельзя, как вести себя и что делать. Но как уберечь перед работой цветную кинопленку — основу основ всего, что предусмотрено в планах и инструкциях? Столбик термометра даже в тени доползал до отметки 45. По этому угрожающему поводу собрался настоящий ученый совет. К счастью, кто-то вспомнил о глубоком холодном подвале, где хранился уголь.
А раннее утро следующего дня застало нас в море. Захватив спасенную пленку, мы бежали от солнца. Сейнер «Сырок» — плавучая база лаборатории — увозил нас по прохладным волнам к заливу.
Серебристые рыбы, как торпеды, вылетали из глубины. Стайки их легко обгоняли судно. Это и была кефаль, которую мы собирались посетить «на дому».
...На плоском песчаном берегу мы подготовились к погружению. С наслаждением сбросили обувь. Но тут-то нам и начало мстить солнце. Мы бежали по совершенно огненному песку, по-козлиному перепрыгивая через колючки тамариска.
Все выглядело не так романтично, как рисовалось воображением в Москве. Мы искали спасения от солнца в воде. Но как можно было назвать ее «прохладной», если температура воды 35—36 градусов!
В довершение всех бед залив был мелок и, как нам показалось, пуст. Мы старательно прочесывали его, всюду искали кефаль, но только раки да бычки таращили глаза в наши объективы. В этот день мне и Ольге Хлудовой суждено было увидеть кефаль только на столе под навесом от солнца. А Женя, который куда-то уплыл во время съемок, сидел в тени этого навеса и ехидно на нас посматривал. Лаборантки мазали ему сожженную спину мазью: личное знакомство с кефалью требовало жертв...
На следующее утро мы по совету Жени изменили тактику: не гонялись за рыбой, и она сама пришла нам позировать. Лежа в воде у самого берега, мы замирали. Солнце немилосердно жарило наши спины. Теперь мы поняли, откуда берутся «подводные» ожоги.
Перед нами разыгрывалась такая картина: кефаль стайками и в одиночку подплывала к берегу, копошилась в песке, набирала его в рот вместе с обрывками водорослей и выплевывала фонтанчики мути в наши объективы. Рыба будто не замечала нас, но немедля удирала, если кто-нибудь делал неосторожное движение рукой. Вероятно, кефаль чутко реагировала на колебание воды, поэтому мы и не могли застигнуть ее врасплох, когда искали, плавая по заливу.
Набравшись опыта, мы расширили район киносъемок, передвигаясь на моторном катере вдоль берега. Нам помогал моторист катера Курбан Назаров. Жизнь на море многому научила его, и он безошибочно указывал места кормежки и отдыха кефали.
Теперь, по плану, нужно было заняться килькой.
Ночное погружение опасно. Главное — не потерять ориентировку: знать, где дно, а где поверхность воды. Привязываем к поясам веревки — страховые концы — и просим поярче осветить судно. Надежная работа аквалангов успокаивает, все глубже и глубже погружаемся в черную пустоту. Повисаем на глубине 20 метров. Судна уже не видно. Теперь ориентирами служат светящаяся внизу лампа да трос, уходящий вверх. Ждем, когда начнут поднимать сети. Светлая точка то затухает, то вспыхивает, постепенно увеличивается и превращается в клубок мелкой рыбешки, «которая кружится вокруг лампы. Мы снимаем этот фантастический танец кильки, похожий на кружение «мотыльков.
Ночной лов кильки — дело новое, прогрессивное и еще мало изученное. Теперь мы можем посоветовать рыбакам опускать лампу ниже в конусную сеть — тогда в нее заходит больше рыбы.
...После ночных погружений дневные кажутся приютной подводной прогулкой. Мы исследуем дно на глубине 20—30 метров, где будут поставлены сети на осетров. С удовлетворением выясняем, что дно такое, каким хотели его видеть, — мелкий песок, покрытый ракушечником. Потом беспрепятственно снимаем на кино- и фотопленку попавшихся в сети древних обитателей глубин, очень похожих силуэтами на акул.