Вокруг Света 1971 № 01 (2364) - страница 29

Много труда придется вложить, чтобы получить хороший урожай. Нужно быть не только старательным, но и опытным человеком. Вот высадили тоненькие прутики в землю; укоренились они хорошо. Весной погнала лоза, словно мощный насос, соки земли к самым верхним побегам. Действительно, ее можно сравнить с насосом. Сок идет под давлением в полторы атмосферы, выступает на поверхность побегов. Тогда говорят, что виноград плачет.

Казалось бы, все сделано правильно, да что-то вино с этого виноградника не очень удается. Значит, место было выбрано неудачное. Известный русский винодел Голицын говорил в свое время, что виноделие — это наука местности. Сегодня виноградарям помогают и агрохимия, с помощью которой можно определить состав почвы, и другие науки, а все же трудно учесть особенности микроклимата в каждой ложбинке, на каждом склоне холма. Такое знание дает только опыт.

Каждый виноградник закладывают в торжественной обстановке. Не только молодежь, но и старики принарядились. А самый старый и уважаемый виноградарь обносит присутствующих лучшим вином. Таков старый обычай. Пусть гроздья с этого участка дадут такое же вкусное, бодрящее вино.

Виноград, как и те, кто его выращивает, не рядится весной в пышные одежды. Мелкие зеленовато-желтые, невзрачные цветы винограда, собранные в соцветья, малозаметны. Только приятный аромат говорит о том, что виноград цветет.

Ну, а осенью трудно найти палитру, которая богаче красками, чем виноградник. Там можно найти всю гамму цветов, множество неуловимых переходов от одного цвета к другому. Уже вечером рассказывал мне мош Василий, что родителями виноградной лозы были солнце и земля. Не успела она появиться на свет, как созрели на ней первые гроздья. Взглянул на свою дочку солнце-отец ранним утром, едва появившись над горизонтом, и окрасил первые спелые ягоды в нежные краски утренней зари. К полудню солнце поднялось выше, и новые гроздья вобрали в себя его жаркие лучи, янтарем просвечивающие сквозь тонкую кожицу. А когда солнце уже скрывалось за горизонтом, последние кисти окрасились в темно-красные и иссиня-черные тона. Каждую ягоду наделил частичкой самого себя отец-солнце.

И Василий торжественно и строго поднял бокал — так в Молдавии называют большие стеклянные кружки — темно-красной солнечной крови.

Ю. Фельчуков

«...Белый Кит, яростными ударами хвоста придав себе страшную скорость, в одно мгновение очутился возле вельботов, разинув пасть, направо и налево разя хвостом и сея гибель и разрушение, он не замечал гарпунов, что летели в него из лодок, поглощенный, казалось, единым стремлением — разнести вельботы в щепы». Так описывает схватку с грозой китобоев Белым Китом Моби Диком замечательный писатель Г. Мелвилл. Мало осталось на земле людей, помнящих охоту на китов времен парусного флота. Разве что доживающие свой век старые китобои, плававшие в юности на промысловых шхунах, могут вспомнить те дни. Один из последних гарпунщиков — девяностолетний канадский индеец Амос Смолли. Вот его рассказ.

Как помню себя, сердцем я тянулся всегда к китобоям. Родился я в Ген-Хеде, на острове Мартас-Виньярд всего в 12 милях от крупного китобойного порта Нью-Бедфорда. Мой отец много лет плавал на китобойных судах. Старший брат Фрэнк был шлюпочным рулевым, а значит, и гарпунером, и сам я мечтал о том же. Мальчишки у нас начинали играть в гарпунеров, едва научившись ходить. Обстругают длинную палку, бросят на землю старую шапку и кричат: «А ну, кто первый попадет?»

Мой брат, плававший в Арктику, рассказывал мне, что крупные гренландские киты всегда пытаются скрыться от преследования — ныряют под лед. Настоящие же киты не прячутся: они стараются смести мощным своим хвостом все, что окажется на дороге. Самый коварный из всех — белый кашалот. Он все пускает в ход: голову, хвост, пасть. Пасть у него с дом, сожмет челюсти — шлюпки разлетаются как скорлупки. А то глазом моргнуть не успеешь, как сметет человека из шлюпки своим широким плоским хвостом. Вот только что гарпунер стоял на носу, а теперь одна шапка его валяется. Эту шапку отвозили семье.