Вокруг Света 1971 № 03 (2366) - страница 15

В десяти милях от южной оконечности Новой Каледонии лежит остров Сосновый. Туда перевели получивших по приговору пожизненную ссылку. При этом рассчитывалось, что плохое питание, неустроенный быт, тоска по родине и стычки с местными жителями значительно сократят срок жизни коммунаров. Формулы «возвращение нежелательно» тогда еще не существовало, но смысл каторжных мероприятий был именно таков. По первоначальному плану, Сосновый остров должен был принять 250 человек. Однако к 1874 году на нем жило уже около четырех тысяч.

Расчеты колониальных властей блистательным образом провалились. Они недоучли, что, собрав вместе цвет парижского пролетариата, они тем самым возродили ячейку нового общества.

Произошли вещи удивительные. Коммунары энергично и умело стали осваивать доставшийся им мир. Были образованы четыре комиссии, работавшие по следующим программам:

Первая. Геологическое строение Соснового острова. Гипотезы о его образовании. Определение состава почвы. Полезные ископаемые.

Вторая. Происхождение канакских племен, их история. Нравы и обычаи. Семейная организация. Формы общественного правления. Влияние колониальной администрации.

Третья. Общая география. Топография. Сельское хозяйство. Флора и фауна острова.

Четвертая. Устройство вновь прибывших. Распределение труда. Мануфактура и торговля. Культура.

Вот один из отзывов об их труде — «налаженное огородничество представляет собой заметное явление в экспериментальном земледелии». Отзыв датирован 1931 годом! Работы были выполнены настолько квалифицированно и тщательно, что на Новой Каледонии и сейчас, через сто лет, действуют сооружения, построенные коммунарами, в частности водонапорная башня, водопроводы и тридцатиметровый акведук. Изыскания, проведенные ими, могли бы стать основой монографии об острове.

Думаю, это был первый опыт научной организации труда. Причем в предельно неблагоприятных условиях. Парижане, непривычные к тропическому климату, болели. Не хватало витаминов. Двое покончили с собой — не выдержал рассудок. Скончался от тоски по семье коммунар Бердур. Каждый раз, завидев парусник — а они приходили раз в месяц,— он мчался к причалу в надежде получить письмо. Но писем не было. Они прибыли уже после его смерти — целая пачка писем разом; по небрежности их направили в другое место...

Это грустные страницы. Но без них не обойтись при рассказе о каледонской истории коммунаров. Отчаяние они победили трудом, товарищеской взаимопомощью, силой духа.

23 февраля 1875 года над островами пронесся жесточайший циклон, унесший плоды стольких трудов. Коммунары начали все заново, с нуля.

На каторжных островах пульсировала мысль: организовывались научные дискуссии и теоретические конференции. Выходили четыре периодических издания! «Ссыльный альбом» и «Альбом Соснового острова», серьезные еженедельники с подробными обзорами. Публиковались там и стихи («В редакцию поступили отрывки из новой поэмы нашего товарища Виктора Гюго. Предлагаем их вашему вниманию...»). Восьмистраничные «Каледонские вечера» со множеством рисунков, практических советов и объявлений. Подписная цена — полтора франка на Сосновом и 2 франка в Нумеа. Печатался также сатирический журнал «Каледонский острослов».

На Каледонии действовал свой театр во главе с «артистическим комитетом». В театре было две труппы — драматическая и музыкальная. Ставили оперу «Роберт-дьявол». При этом исполнитель главной женской роли пел басом и был одет в платье, сшитое из арестантской одежды.

Интересно сложились взаимоотношения коммунаров с местным населением — канаками. Это были первые белые люди, которые всерьез, а главное, доброжелательно интересовались их жизнью. Более того, канаки увидели, что эти белые перенимают у них многое.

«Кто же выше? — записывает Луиза Мишель. — Белые? Как бы не так. Не будь примера канаков, мы бы не выжили на этом дьявольском острове».

Этнографы поныне пользуются записями, сделанными коммунарами в 70-х годах прошлого века; поляк Воловский даже сделал нотную запись канакской музыки. Кстати, о музыке. Когда Луиза Мишель организовала класс для канаков, она заметила, что канаки легче запоминают слова, если те положены на какую-нибудь мелодию, и стала писать «грамматические песни».