Вокруг Света 1971 № 11 (2374) - страница 9

От вокзала до ревкома две версты пришлось отмахать марафонским бегом. Но там, несмотря на середину дня, не было не только руководителей, но и служащих.

— Что произошло? — спрашиваю уборщицу. — Куда девались члены ревкома?

— Да ничего не произошло, — отвечает старуха, подслеповато глядя на меня. — А ты, часом, не Кузьмичов?

— Нет, не Кузьмичов, а что?

— Коли не Кузьмичов, так и не спрашивай.

— Так где же начальство, мать?

— Знамо дело где. На митине. Это у них так заведено, утром митин, в обед тоже митин.

— А где сейчас митинг?

— Поди, в биоскопе аль на церковной площади.

Зрительный зал театра переполнен. Дым, духота. Кому не хватило стульев, стоят в проходах, сидят на полу перед авансценой, на подоконниках. Я начал пробираться к трибуне, за которой стоял Валериан Куйбышев. «Легче перейти линию фронта, чем пробраться к сцене», — подумал я, усиленно работая локтями и наступая людям на ноги. На полусогнутых пробежал перед столом президиума и только за спиной председателя собрания встал во весь рост.

— Мне бы словцо сказать Валериану Владимировичу. Разрешите.

— Нельзя! Закончит доклад, тогда валяй сколько угодно, — не глядя на меня, ответил председатель и, облокотившись о стол, продолжал слушать.

Куйбышев кончил, и я тут же коснулся его плеча:

— Неотложное дело, Валериан Владимирович!

— Что случилось?

Куйбышев недовольно смотрел на меня. Нашел, мол, время...

— В любую минуту белочехи могут ворваться в город!

— Каким образом? От Мелекесса до линии фронта...

Но я перебил его:

— Они обошли наш левый фланг и идут на Мелекесс.

— Откуда такие сведения?

Куйбышев был явно смущен и озадачен.

— Я только что приехал с передовой, разговаривал там с перебежчиками.

Куйбышев оглядел зал, подумал, пятерней поправил шевелюру и повернулся к президиуму:

— Предлагаю перерыв минут на пяток.

Председатель поднялся, стукнул карандашом по графину, спросил:

— Возражениев не будет? — И, получив согласие, предупредил: — В таком разе с местов не сходить!

— Как это случилось? — отойдя в глубину сцены, спросил Куйбышев.

Выслушав мое сообщение, твердо сказал:

— Чтобы не оказаться в ловушке, придется собрание закрыть и всем разойтись по своим местам.

Ко мне подошел связной Якова Кожевникова бородач Дубинин и увел меня в домик с вывеской «Бакалейные товары», который служил пристанищем для разведчиков.

— Для тебя получено новое задание, и знаешь какое?

— Откуда же мне знать?

— Тебе предстоит добыть новые сведения о численности войск на Волго-Бугульминской железной дороге. — Дубинин оглядел меня с головы до ног. — Прежде всего тебе надо сменить одежонку. В этой куртке ты уже появлялся на глаза белым. Только глупец не обратит на тебя внимания. А так как в контрразведках дураки не водятся, облачайся в солдатскую рвань...

С этими словами он достал из-под стола вещевой мешок и бросил его к моим ногам.

Пока я перешивал пуговицы, Дубинин одним пальцем отстукал на машинке удостоверение на имя выписанного из госпиталя ефрейтора. Захлопнув папку с бумагами, он отнес машинку и, повеселев, вернулся в комнату.

— С этой липой не пропадешь! — сказал он, размахивая бумагой. — А на всякий случай мы тебе подыщем еще и подходящего напарника. И ты сейчас же двинешься добывать достоверные сведения.

Дубинин открыл дверь, ведущую в соседнюю комнату, и сказал:

— Маня! Сходи-ка, пожалуйста, на вокзал и присмотри демобилизованного солдатика, едущего на восток. Прикрытие товарищу. Понимаешь?..

Со станции Мелекесс я ушел незадолго до ее захвата белыми. Суетились люди, пыхтели готовые к отправлению паровозы с прицепленными вагонами, откуда-то издалека бухала пушка. Влившись в поток беженцев, я двинулся пешком к ближайшей в сторону Бугульмы станции, а рядом со мной шагал обросший щетиной солдат Василий, шедший из немецкого плена. С начала пятнадцатого года он батрачил у немецкого помещика под городом Котбусом. Газет не читал, империалистического фронта не разлагал, за революцию не дрался, в полковой комитет его не избирали. Таких, как Василий, петроградские рабочие называли «обломками империи».