Вокруг Света 1973 № 09 (2396) - страница 22

Неожиданный успех имел в горах Минданао манильский монах Педро Вирай. Причина была проста: у проповедника почти все зубы были золотыми (не удержался святой отец от мирской суетности и, вместо того чтобы вставить «почти настоящую» пластмассовую челюсть, украсил рот презренным металлом!). Хотя т"боли и поняли, что у человека таких зубов быть не может, но уж если это дух, то дух какого-нибудь умершего шамана или вождя. И они покорно и быстро выполнили все, что требовал «золотозубый дух». И так же быстро забыли все, чему он учил, стоило лишь ему покинуть горы. Но зато в хижине шамана, помимо старых идолов, появилось несколько икон и статуэток католических святых...

Чему же могут научиться тасадай манубе у своих соседей? Многому — ибо т"боли искусные земледельцы, хорошие кузнецы и ткачи, они строят удобные дома и проводят воду на свои рисовые поля. И притом, все это на столь низком, примитивном уровне, что не требует какого-то предварительного большого запаса культуры для освоения. Вопрос в другом: как объяснить тасадай манубе, что им надо учиться у соседей? То, что научиться они способны, сомнений не вызывает. Освоили же они ловушки и капканы, делать которые научил их «первооткрыватель» Дафал, охотник из племени манобо-блит.

Но как вы объясните людям, что им надо научиться обрабатывать землю, сажать рис.? Ведь рис для тасадай манубе в отличие от т"боли, манобо-блит, тирураев, таганаоло вовсе не предмет первой необходимости. Было такое предложение: разбросать в местах обитания тасадай манубе семена дикорастущего риса. Рис прорастет, тасадай на него наткнутся, соберут, он им — конечно же! — понравится, и они захотят его постоянно иметь на своем столе (мы хотели сказать — на банановом листе, заменяющем стол). Эта теория вряд ли выдержала бы проверку практикой. Ибо одно дело научиться есть рис, а другое захотеть его выращивать. Филиппинская пословица не зря утверждает, что «все любят рис на столе, но не все на поле».

...Ушла с поля «душа риса», и отправились на ее поиски шаман с помощниками. Глубже и глубже уходят они в горные джунгли, совсем уже близко к не тронутому людьми и временем лесу, где бродят тасадай манубе. И может быть, несмотря на старания этнографов, очень скоро состоится встреча соседей.

Ведь тасадай манубе и т"боли рядом; между ними — час полета на вертолете. И тысяча лет...

Л. Ольгин

Пэрни с гиканьем мчался по лесу. Вынырнув из чащобы на полянку, поросшую синим мхом, он заплясал от радости. Этот день принадлежит ему, и он сможет наконец увидеть океан.

Деревня осталась далеко позади. Он ускользнул от братьев и родителей, и теперь ничто не помешает ему уйти к океану.. Однако пора остановить время, пока его не хватились дома.

— Ни с места! — крикнул он ручью и его оранжевым водоворотам. — Застыть! — приказал он пчелам с тонкими крылышками, летавшим над густой листвой. — Замри! — крикнул он густым лиловым тучам, вечно ползущим по верхушкам деревьев.

И вмиг все стало именно таким, как он хотел: неподвижен был молочно-оранжевый ручей, пчела повисла над кустом пака, и ее прозрачные крылышки застыли на полувзмахе, а густые лиловые тучи перестали закручиваться и вытягиваться.

Все вокруг замерло, послушное его воле, и Пэрни помчался дальше, к океану.

«Ах, если бы только дни не были такими короткими!» — подумал он. Увидеть нужно так много, а времени у него в обрез! Рассказы братьев о чудесах побережья дразнили его воображение с тех пор, как он себя помнил. Он столько раз слушал их захватывающие рассказы, что сейчас представлял себе эту страну чудес совершенно ясно, словно уже был там: завалы окаменелых деревьев, на которых интересно играть, океан с высокими, как дом, волнами, смешных трехногих триконов, никогда не перестающих жевать водоросли, и множество других удивительных созданий, какие живут только в океане.

Он бежал вприпрыжку. Этот день был словно создан только для него. «А почему бы и нет, — подумал он. — Разве не исполнилось мне сегодня целых пять лет?!» Он ощутил сострадание к четырехлетним и даже к тем, кому только четыре с половиной года, — они были малышами и не посмели бы ускользнуть к океану в одиночку. Но пять лет!..