Вокруг Света 1973 № 09 (2396) - страница 28

— Надо отыскать и отловить за один сезон слишком много змей, чтобы получить ощутимое количество яда. Это невозможно. Кроме того, при отлове змеи, сопротивляясь, теряют яд, а в питомнике они — между дойками — накапливают его. Ваше предложение одобрить я не могу.

Лучший критерий истины — факт. Мой напарник Рудик был со мной солидарен. Мы дождались сезона и вдвоем поехали добывать этот факт. Наша экспедиция может стать началом большого и нужного дела. Сезон отлова гюрзы — ранняя весна, когда змея активна днем. (Летом она переходит на ночной образ жизни.) Если при отлове успеть прижать голову змеи раньше, чем она пустит в ход зубы, то яда змея не потеряет. На этом построен наш расчет. Но погода... Из-за затянувшихся холодов время дневной активности гюрз будет короче, чем обычно. Придется работать с большим напряжением. Главное же — как можно скорее отыскать места зимовки гюрзы. В этом нам должен помочь местный охотник Гассан, но он задерживается, очевидно, из-за дождя. Ладно. Нужно набраться терпения и ждать. Лето возьмет свое.

Смеркается. Пора готовить ужин.

— Эй, Рудик, хватит бока отлеживать! Давай-ка, друже, хоть чайком погреемся!

12 апреля. Ночью с вершины Капутджух в долину сорвался ураган. Ветер так рвал палатку, что временами казалось, вот-вот она улетит вместе с нами. Долго буйствовал ветер, разгоняя тучи. Вызвездило. Палатка побелела от инея. Сразу же после восхода солнце пригрело, над мокрыми склонами закурило, задрожало паркое марево.

Недаром говорят старики: весной день мочит — час сушит. Почва подсыхала на глазах. Быстро позавтракали и отправились на охоту. Рудик — вверх к скалам, я — вниз, по долине. Долго ходил я безрезультатно. Осматривал, кажется, самые подходящие места, но ни змей, ни их «визитных карточек» ,— выползков (линных шкурок) — не находил. Напрасно прокладывал я дорожки в прошлогодней траве, старательно отаптывал отдельные камни, чертыхаясь; лазил на четвереньках сквозь колючие кусты на редкие полянки. Найти бы хоть одну змею, убедиться, что они здесь есть! Тщетно. Я устал. Время подходило к трем часам. Через час начнет холодать. Тогда искать бесполезно. Я повернул к лагерю. Решил пройти отрожком долины вдоль обрывистых выходов красноватого конгломерата. Кое-как вскарабкался к нижнему его срезу и медленно побрел вдоль осыпи. Поворот, еще поворот и... Возле укрытой от ветра узкой щели, в которую, кажется, и карандаша не протиснуть, распластавшись и переплетясь, словно широкие ленты, на солнышке грелись две крупные гюрзы. Ноги рванулись сами. Правая прижала голову одной змеи, левая — туловище другой. Летом так поступать весьма рискованно. Змеи могут вывернуться и ударить в ногу выше голенища. Сейчас же они еще не разогрелись. Гюрзы слабо извиваются, шипят и, хоть широко раскрывают пасти, даже не пытаются кусать сапоги. Быстро раскрываю мешок. Выхватываю змею из-под левой ноги и бросаю ее в кольцо мешка. Через несколько секунд туда же летит и вторая. Почти бегом обхожу все ближние камни: иногда в одном месте зимует до десятка гюрз. Больше змей я не нашел, хотя бродил часа два. Вернулся в лагерь, сварил похлебку, поел, подремал. Солнце зашло за хребет, а Рудика все нет. Я заволновался. Мало ли что может случиться в горах! Вот так же весной, несколько лет назад Илларионыч, мой друг, тоже змеелов, не пришел в лагерь к условленному сроку, а на другой день его нашли уже мертвым: зуб гюрзы вонзился в вену.

Остругиваю прут, привязываю к нему тряпку. Это факел. Сую в рюкзак аптечку, в карман — фонарик и лезу вверх по склону в ту сторону, куда утром ушел мой товарищ. Я был почти у гребня, когда внизу, в долине, кто-то закричал. Зажигаю факел. Крик усилился. Блеснул огонек. Иду туда. Однако крик становится протестующим. Прислушиваюсь.

— Иди к палатке! Все в норме! Я направление потерял!

Рудик пришел усталый, голодный и злой.

— Ни черта здесь нет, — заявил он, — нужно искать другое место. Утром поедем за Гассаном. Он покажет.

Когда Рудик управился со второй миской похлебки и половиной буханки хлеба, я сказал: