Вокруг Света 1974 № 02 (2401) - страница 21

Задыхаясь, прибежали монастырские к пристани, когда на пароход уже принимали раненых из земской больницы. Все они были ходячими. Вопреки обыкновению пароход не причалил к дебаркадеру, а стоял поодаль на якоре. Больных перевозили на борт шлюпкой. У пристанских мостков переговаривались между собою военный врач в гимнастерке под мятым халатом и начальник госпиталя в лихо заломленной фуражке и расстегнутом кожаном пальто рыжего цвета. Да вешнего военфельдшера на берегу не оказалось — он еще ночью от был на своих дрожках дальше, в Кинешму. Пришлось все объяснять госпитальному начальству заново. Отца Афанасия и мать-казначею, похожую на боярыню Морозову с картины Сурикова, начальники выслушали с ироническими улыбками согласились принять Ивана-мясника и Сашку Овчинникова, взять же старца наотрез отказались.

— Товарищ ваше благородие! — взмолился отец Афанасий. — Позвольте пояснить: пароходы ходят произвольно и пассажиров без мандатов не берут. А вы изволите видеть больным и страждущим праведного старца, подвижника. Окажите православным христианам божескую милость — довезите нашего старца до Костромы, где имеемся Ипатьевская больница для престарелых. Неужто одного местечка не найдется на целом пароходе?

— Местечки-то, может, и нашлось бы, — в раздумье сказал доктор. — Наш фельдшер запиской предупредил о ваших больных. Но у нас мало санитаров и нет сиделок, а ведь вашему больному нужен особый уход. Примем, если дадите провожатого.

Мать-казначея напомнила, что до Костромы недалеко, верст до сотни, пароход к вечеру уже будет там.

— Да ведь на пристани мы вашего старца не выбросим! — сурово сказал врач. Кто его в богадельню вашу доставит? Без провожатого не возьму.

И тут монастырские носильщицы услышали тихий голос Савватия, доселе находившегося как бы в забытьи.

— Пусть Антонина проводит. Антонину с нами пошлите.

Мать-казначея взволнованно зашепталась со священником. Прокашлявшись, тот смиренно проговорил:

— Отец Савватий, послушница Антонина молода еще, два года минуло, как из мира пришла, послух приняла. Рановато ей в мир идти, искус тяжел. Лучше мать Софию возьми в провожатые.

Старец отрицательно покачал головой на тонкой шее.

— Говорю вам, а вы внемлите. Без Антонины не поеду! Терпением богата, душой сильна и разумом светла, образованных родителей дочь. Что другой силой не возьмет, она лаской у бога выпросит. Отправляйте с Антониной, а не то назад несите: не поеду!

— Да пускай едет! — махнул рукой Афанасий. — Чай, при старце будет, не одна. А обратно с протоиереем нашим возвернется, он нынче по делам в Костроме.

Мать-казначея зашептала священнику на ухо:

— Так ведь матери игуменьи любимая послушница! Не осерчала бы настоятельница! Чай, этот-то, Алексашка Овчинников, раненый рядом поедет. Смекаешь, отче?

Пароход дал продолжительный гудок. Военные стали усаживаться в лодке Солдат-санитар взялся за весла.

— Стойте! — хором закричали и женщины, и отец Афанасий. — Погодите отваливать! Уж вы их как-нибудь всех вместе при старце поместите. Господи всеблагий, благослови рабу Антонину на подвиг!

После отвала из Яшмы послушница Антонина попросила врача осмотреть ее больных. Врач для начала оценил взглядом саму сиделку, отметил про себя глубокие печальные глаза, разлет тонких черных бровей, изящество движений. Доктор стал весьма любезен и сразу заглянул в каюту. Здесь было шесть коек с тощими рваными тюфяками. Под застиранными простынями и кое-как залатанными одеялами лежали «тяжелые»: кроме яшемцев, попали сюда два пожилых ополченца, Шаров и Надеждин — крестьяне из села Солнцева Ярославской губернии, и больной чуваш Василий Чабуев, наживший грыжу на войне, когда вытаскивал из грязи артиллерийское орудие Ополченцы попали на госпитальное судно «Минин» не без задабривания того же военфельдшера, что согласился принять монастырских больных в Яшме. Надеждин страдал от последствий контузии, у Шарова была недолеченная рана коленного сустава... В селе Солнцеве комбед уже выделил на их долю хорошей земли, отобранной у барина Георгия Павловича Зурова. И толковали ополченцы про справедливые новые порядки, про десятины, пустоши, супеси и суглинки