Вокруг Света 1974 № 11 (2410) - страница 34
Появляются и новые обычаи. Совсем недавно первое поколение Джуронга отправило поколению джуронгистов 2001 года капсулу времени, которая будет хранить документальные записи об истории освоения этой земли, фотографии современного Джуронга, вещи, сработанные руками людей семидесятых годов XX века.
Дневные звуки Джуронга — это голоса стройки. Стучат отбойные молотки, скрипят краны, на каждом шагу вас встречают лаконичные, как заводской гудок, надписи: «Осторожно. Идут работы».
Вечерами Джуронг другой. Звуки телевизоров несутся из распахнутых окон и дверей, бесконечное шарканье ног по коридорам сливается в один гул — у бетона хорошая акустика. Несется в душном воздухе призывный клич мальчишек, предлагающих вечернюю газету. Струится аромат курильных палочек у семейных алтарей, в него врывается резкий запах жареного чеснока. А после дождя пробуют голоса лягушки, напоминая о тех временах, когда были здесь болота, пруды, мангры, холмы...
— Кстати, эти места славились некогда крокодилами, теперь вы их увидите в питомниках да кое-где в эстуариях, но не в Джуронге. Крокодилы и мангры уже не вернутся в эти края. А вот срытые зеленые холмы, которые и дали фундамент для промышленности, надо чем-то заменить.
— Возвратить природу, Нити?
— Да, возвратить. Вы видели аллею королевских пальм и красные бугенвилии — это корпорация сажает деревья. И каждая фабрика обязана сама озеленить свою территорию. Обязательно сходите в японский сад, он спроектирован настоящими мастерами-декораторами. На намытом островке — ручьи со знаменитыми японскими карпами, мостики, валуны, водопады, каменные фонарики, бамбуковые рощицы, камни...
Холмы ведь не все срыли. Мы сейчас на самом большом. А на его западном склоне — птичий парк.
Птицы среди фабрик... В огромном птичнике (на территории которого расположен, кстати, самый крупный в мире искусственный водопад) живут австралийские какаду, новозеландские длиннохвостые попугаи, малайские павлины, калифорнийские сойки, английские лебеди, филиппинские пеликаны, южноамериканские розовые ибисы, которые требуют специальной пищи, чтобы сохранить свой необыкновенный мягкий цвет, и священные ибисы из Египта, которые более неприхотливы — они и так сохраняют свою окраску.
...Когда случается мне бывать в птичьем парке, я каждый раз подхожу к пруду, где плещутся розовые фламинго, и ищу, где те, новорожденные, о которых рассказывал Нити.
Сезон дуриана
Руки человека — его душа,
его глаза говорят о его сердце,
запах созревшего дуриана
скрывает затаенную сладость.
Вы слышите плеск воды в
сердце зеленого кокосового ореха.
Желтый дуриан хранит свои тайны.
(Малайский речитатив)
...Сначала старик долго примеривался, приспосабливал колючий дуриан на ладони осторожно, неторопливо — ведь шипы дуриана такие злые; затем поднес его к носу, долго нюхал, потом стал прислушиваться, словно то был не фрукт, а раковина, и он хотел услышать пение туманного моря. Наконец решительно сказал: «Этот». Вокруг лотка, на котором лежали оливкового и желтоватого цвета продолговатые фрукты с острыми грубыми шипами, в ярком круге висячей лампы стояли покупатели. Никто не торопил старика: покупка дуриана — дело серьезное...
Пожалуй, нет на свете другого фрукта, который родил бы столько легенд, противоречивых историй, как дуриан. С точки зрения любителей дуриана, люди четко делятся на две категории — те, кто его любит, и те, кто его ненавидит. Третьего не дано. Спросите сингапурца: «Вам нравится дуриан?» И если он принадлежит к первой категории счастливцев, ответ будет молниеносным: «Я люблю дуриан». Заметьте, люблю. Глагол «нравится» не годится.
...Покупатели все прибывали — пешком, на велосипедах, мотоциклах, мотороллерах, визжали тормоза машин. Продавцы знали, где раскинуть свой базар: у шоссе, соединяющего аэропорт с центром. И те, кто возвращался из аэропорта, неминуемо сворачивали на огонек. Но еще до того, как вы заметите у дороги яркий свет лампы, вы почувствуете запах — всепроникающий, дурманящий. Тропический воздух густ и вязок. И он устойчиво хранит все запахи: любой ночной рынок — это словно нарезанные ломти кислого, горького, сладкого... Но здесь этот насыщенный запах — не сладкий и не кислый, но какой-то бурный, отталкивающий тех, кто его не приемлет, и зовущий, притягивающий почитателей, — преобладал над всеми иными оттенками...