Вокруг Света 1975 № 06 (2417) - страница 43
Стависский тоже обрадовался чистой воде.
Ермолов попытался сфотографировать плотину с самого уровня воды и, видно, перестарался. Свесился с резиновой лодки так, что она перевернулась и накрыла его.
Ермолова трясло от холода, как осиновый лист на ветру, а Стависский громко хохотал и подтрунивал над ним:
— Алеша, надо бы поосторожней. Водоизмещение у тебя как у танкера. А что, если из-за тебя получился бы перелив озера? Ты освежился, а отвечать мне?
— От этой жары вода не стала крымской, — простучал зубами Алеша. — Но все это чепуха. Главное, что пленка разом проявилась.
Он, как морж, смахнул с гуцульских усов воду и выбросил из фотоаппарата подмоченную пленку.
Леня Черкасов бежал вокруг озера к реке. Он задыхался от высоты и жары, но бежал. И вдруг спохватился, что оставил в аэропорту поплавки для измерения скорости воды.
— Как поступит настоящий гидролог? — спросил меня Леня и сразу же ответил: — Он возьмет обыкновенную щепку. А если вокруг одни только камни?
Леня ходил вдоль реки и что-то упорно искал, пока не остановился там, где когда-то паслись лошади.
— Кизяк — открытие древних. Топили им очаги вместо дров. Почему же я не могу использовать его вместо деревянного поплавка? Поправку сделаю. Только молчать. А то шеф голову открутит.
Черкасов отмерил шагами створ, поставил меня вместо вехи и стал носиться вдоль реки с секундомером в руках. Он бросал в воду кизяк и бежал за ним, как ребенок за детским корабликом, все время придерживая очки, чтобы не разбить их о камни.
Оставалось только измерить глубину, то есть пересечь шестиметровую реку вброд, с рейкой в руках. Но река была так бурлива, что к ней страшно было подойти.
— Как поступит настоящий гидролог? — Увидев вдалеке всадника, Леня подпрыгнул от восторга.
Когда подъехал полюбопытствовать молодой чабан с медным от загара лицом, Леня стал уговаривать его оказать услугу — перейти на лошади реку вброд. Чабан согласился, и Леня снял с лошади мерку, записал: сколько сантиметров от земли до колен, сколько до стремени, сколько до живота.
Попытался было чабан загнать лошадь в реку, но поток так ударил лошадь по передним ногам, что она заржала, встрепенулась и попятилась обратно.
— Плохое дело. Не хочет — умная лошадь. У меня детей много, пять, — наотрез отказался чабан.
— Давай тогда я, — решительно сказал Леня и потянулся к поводу.
— Она умная, — чабан погладил лошадь по холке. — Сама не пойдет, а тебя скинет в реку.
Пришлось Черкасову пустить в ход все свои ораторские способности, мол, стоит такой сильный, красивый джигит и ручеек боится перейти, хотя от него зависит судьба людей в ущелье.
Уговорил. Джигит вытянулся в седле, как струнка, натянул повод, резко ударил стременами лошадь. Она заржала, но в реку пошла.
Едва Леня поставил в полевой книжке последнюю цифру, как закричал на все ущелье:
— Семь кубов! С ума можно сойти. Семь кубов в секунду, ты представляешь! — и побежал на плотину.
— Семь кубов! Надо что-то делать, семь кубов! — коршуном набросился на Стависского.
— Не суетись, Леня. Ты явно перегрелся. Леня аж скрипнул зубами и стал нервно протирать от пота стекла очков.
— Засветло на базу не успеем, — торопил Ста-висского Цирулин.
Ян Семенович хотел было закурить, но пачка была пуста, он смял ее:
— Теперь подобьем баланс. Так, все-таки сколько, Леня, у тебя?
— Семь. И не меньше, — как отрезал, сказал Черкасов.
— Самое большое, что мы здесь получали — два куба.
— Сейчас только из озера выходит три, — поддержал Леню Федотыч, — плотина крепкая, выдержит.
— Можно ждать только перелив, — высказал свое мнение Ермолов.
— Прекрасно. Осталось решить задачу пятиклассника: из трубы А вливается, из трубы Б выливается... Так когда же бассейн будет переполнен?
Леня работал как счетная машина, заполняя цифрами одну страницу за другой. Цирулин запустил двигатель и начал разгонять лопасти. Алеша стравил воздух из резиновоД лодки.
— Вода через плотину пойдет через 34 часа ^минут, — подчеркнул последнюю цифру в полевой книжке Черкасов и, помолчав, предложил: — Может быть, я останусь здесь на всякий случай?