Вокруг Света 1976 № 11 (2434) - страница 29
Старпому пришлось даже увести в кубрик салажонка Мамедова, которому от качки стало плохо, и там, громко ругаясь и проклиная всех новичков, влить ему в рот полкружки чачи. Мамедов сразу притих, видно, ему полегчало, а после и вовсе уснул.
Я спустился в кубрик вместе со сменившимся с вахты рулевым Васей Пальчугиным и подсел к старпому. Тот еще продолжал бурчать, глядя на неспокойно спящего мальчишку.
— Что это ты разошелся? — остановил я старпома. — Пускай спит парень. Что, тебя самого не выворачивало, когда первый раз штормовал? Надо было просто дать вина, смешанного с морской водой. Старики говорят — лучшее средство от морской болезни.
Старпом ничего не ответил, только махнул рукой.
В кубрике был полумрак. Наверху тускло горела желтая лампа в металлической сетке. Вокруг лампы носилась встревоженная бурей мошкара и какие-то невесть откуда взявшиеся мотыльки.
Молчание нарушил Пальчугин:
— Правильно салажонок делает — самое милое дело в штормягу по сну ударить, — и рулевой при этом потянулся так, что под выцветшей тельняшкой громко хрустнули кости. — Я, когда первый раз вышел в море, это было вскоре после войны, встал на вахту в такую же погодку. Мы рейсовали в то время между Измаилом и Бургасом. Ну и каша заварилась тогда, пришлось команде авралить весь день. К ночи валились с ног. Уснули все точно сурки; я остался один на один с морем. А посудина, скажу вам, старая-престарая была, и мне все чудилось — пройдет минута, другая — и она развалится. Волны перелетали через палубу и ударяли по стеклам штурвальной рубки. И я уже думал, настал конец, пойдем к чертовой матери на дно. Главное, было обидно, что ни один не проснулся. Поначалу хотел всех повытаскивать за шиворот, как поганых котят, и усадить в шлюпки. Но потом передумал. Во-первых, одну шлюпку уже сорвало волной и унесло в море, во-вторых, в такую погоду от них мало толку — быстрее утонем. Швыряло в ту ночь нас — дай боже. Вот я и решил — ежели ко дну идти, так уж лучше в сонном состоянии. Когда спишь, не так страшно.
— Ты боишься шторма?! — спросил я.
— Боюсь. Когда море бушует, у меня от страха аж покалывает в животе.
— Почему тогда не бросишь плавать?
— Пробовал. Не получается. Люблю я море, люблю и боюсь, и не могу долго без него. На берегу скучно, и даже ветер там не такой. Ты пробовал вкус берегового ветра? Он какой-то горький и сухой. А в море дело другое.
— Мы все любим и побаиваемся моря, хотя трусов среди нас нет, — поддержал Пальчугина старпом. — Совсем не боится его или дурак, или тот, кто ищет смерти. Васька прав...
Старпом неторопливо достал мятую пачку сигарет и протянул нам. Закурил.
— Я считаю, — продолжал он, глядя на кончик сигарету, — неважно, боишься ты или не боишься чего-то, главное, как ты сумеешь преодолеть в себе этот страх... — Он не успел договорить — в кубрик вбежал вахтенный матрос:
— Валентин Петрович! Кэп наверх просит! — обратился он к старпому.
— Чего там стряслось?
— Паршивы наши дела, турчак разошелся...
Мы поднялись на капитанский мостик. Судно полным ходом шло навстречу южному ветру, налетающему от берегов Турции.
Волны все сильнее бились о борт. С ночного неба обрушился ливень. По палубным надстройкам гулко забарабанили капли и расползались срывавшиеся с волн клочья пены. Море и небо слились в одну сплошную массу. Шторм тревожно гудел огромным колоколом, нависшим над нами.
Вместе с капитаном Вдовиным и старпомом я прошел в штурвальную рубку. Вахтенный рулевой, не обратив на нас никакого внимания, всматривался в кромешную ночь. И вдруг прямо по курсу в свете прожектора неожиданно появилось из темноты маленькое судно.
Штурвальные штыри быстро замелькали в руках рулевого. Сейнер круто свернул влево, чуть было не протаранив легкое суденышко.
Нас сильно швырнуло с борта на борт, но рулевой выровнял ход...
— Слышите, вроде человеческий голос? — резко подавшись вперед, спросил капитан.
— Точно, с этой посудины кричат, — немного помедлив, ответил старпом. — Вертать будем?
— Черт, вообще-то рискованно подставлять борт шторму, — проворчал Вдовин, — но надо спасать людей.