Вокруг Света 1977 № 08 (2443) - страница 37

Мортимер повертел ножку бокала в руках.

— Вероятно, я, как и сэр Вильям, скорее скажу правду, чем солгу. А здесь все было правдой: и то, как сэр Вильям узнал о дне рождения Тотмена, и то, как он угадал, что я употребил бы именно такие слова. Не думайте, что я хотел обвинить сэра Вильяма в том, чего он не совершил. Мне он понравился. Но он почти сказал мне, что не собирается ждать того, что ему предстоит. И потом, ведь он уже совершил одно убийство... Вот почему в тот вечер я незаметно пробрался к квартире Тотмена с бутылкой и оставил ее у дверей.

Он встал и потянулся.

— Ну да ладно, это было очень давно. До свидания, старина, мне пора уходить. Благодарю за угощение. Не забудьте, вы обедаете со мной во вторник. Я достал для вас бургундское...

Он осушил свой бокал и удалился, оставив меня наедине с моими мыслями...

Перевели с английского Вадим и Лариса Хазины

Приземистые крестьянские дворы под темно-красными крышами, благодушные коровы. Одинокая ветряная мельница — она уже не машет крыльями, давно покинула ее и прекрасная мельничиха, чьи приключения некогда щедро одаривали сюжетами водевили и оперетты. Мельница пуста, безгласна и неподвижна — гостья из прошлого, которую потеснили более дешевые и более мощные электрические двигатели. И все же она упорно не покидает вершину своего плоского холма, по-прежнему несгибаемая под напором перемен, стоит на семи ветрах...

Мельницы, да белые чепцы на головах хозяек в глухих деревушках, да деревянные башмаки, а чаще похожие на них, но новейшей модели — кломпсы, отбивающие чечетку по плитам тротуаров, да красные круги сыров в витринах и молчаливые каналы, в которые смотрятся черепичные крыши. Вот, пожалуй, и все приметы буколической Голландии, все, чем сегодняшняя Голландия напоминает хрестоматийную.

Сыры, изготовляемые обладателем фарфоровой трубки, давно капитулировали перед продукцией могучего концерна «Униливер». Этот вездесущий продавец провианта не раз попадался на нечистоплотности — не только финансовой, а. и вполне вульгарной, смертельно поражавшей загадочными вирусами доверчивых потребителей.

Недавно над нидерландскими грахтами-каналами пронесся сверхзвуковой гром политического скандала, унесший в своих завихрениях престиж одного из членов королевской семьи. «Локхид» — название этого тайфуна, который зародился не в коварных океанских просторах, а в шефских кабинетах американской самолетостроительной фирмы, вознамерившейся переплюнуть конкурентов в гонке воздушных вооружений. Некоторые голландцы, сбитые с толку своей прессой, увидели в зловещей туче «Локхида» симптом некоего стихийного бедствия, свирепого, дикого и, увы, неуправляемого урагана. То, что делает «Локхид», не просто управляемо, а заранее и в мельчайших деталях — включая риск политического скандала — просчитано на компьютерах. Когда доход от сделки исчисляется миллиардами, на взятки ассигнуются миллионы. И вот уже некий принц в западноевропейской стране расстается с тремя сотнями доходных постов; при этом, правда, это не лишает его обильных заокеанских подношений, дремлющих на счетах швейцарских банков. Буря прогрохотала, ее жертвы из числа высокопоставленных особ вполне успешно зализывают раны, а «Локхид» по-прежнему торгует истребителями-бомбардировщиками, опустошая карманы налогоплательщиков.

...Справа от автострады остается Лейден — город, давший название одному из приборов электротехники тех дней, когда пребывала она еще в голубом младенчестве, — «лейденской банке». Память листает историю, и на его улицах в джинсово-велосипедной толпе мерещатся малиновые береты схоластов, суровых блюстителей средневековой учености, черные, изъеденные кислотами бархатные блузы алхимиков, прожигавших в поисках философского камня порой не только бархат, но и жизнь.

Недалеко от съезда на тихую, блеклую, немного провинциальную — особенно в сравнении с грохочущим Амстердамом — Гаагу находится Дельфт. В зеркальной глади его грахтов отражаются кирпичные стены, ставшие темно-пунцовыми от времени, ступенчатые крыши, шпили церквей, горбатые мостики, по которым когда-то степенно брели мастеровые и купцы в широкополых шляпах, а теперь деловито проносятся мамаши на велосипедах, упаковав в корзинку ребенка и кулек с продуктами. Тесно стоящие дома с высокими черепичными крышами, с белой каймой окон и дверей словно спрессованы в тонкие сандвичи: уже несколько столетии назад, когда они строились, земля здесь была дорога, и с тех пор становится все дороже. Это земля, которая отвоевана в извечной схватке с Северным морем.