Вокруг Света 1977 № 10 (2445) - страница 6

Мы заглянули в святая святых «Гонсалес Биасс», когда происходила перекачка вина: в гулкой тишине звенели золотистые струи, меняющие свой цвет в свете ламп.

— Это «Дядюшка Пепе» — самый популярный сорт нашей продукции: так называемое фино — тонкое ароматное вино. Шестнадцать градусов. Вторая из трех основных разновидностей хереса — выдержанное сухое амонтильядо. Третья — сладковатое, чуть вяжущее олоросо.

Но этим наш ассортимент не исчерпывается, — с гордостью продолжает Маноэль. — Мы выпускаем еще и сладкие вина. Они производятся несколько иначе: собранный виноград идет в давильню не сразу, а сначала выдерживается на солнце. Подсушивается дней десять-двенадцать. Концентрация глюкозы увеличивается, а впоследствии, в период ферментации, мы добавляем в него немного виноградного алкоголя, и вы не найдете более отменного десертного вина.

Маноэль ведет нас по длинным проходам между штабелями бочек. И не без гордости демонстрирует оставленные на них автографы именитых визитеров: министров и певцов, футбольных бомбардиров и звезд Голливуда, рыцарей мадридских коррид и заправил нью-йоркской биржи. А поскольку мир все же тесен, мы не без удовлетворения обнаруживаем на одной из бочек имена и фамилии соотечественников — моряков судна «Шота Руставели».

Бодеги «Гонсалес Биасс», безусловно, заслуживают более подробного рассказа. Самая древняя была сооружена еще в начале XIX века и сохраняется в неприкосновенности как символ незыблемости и преемственности традиций фирмы. Здесь покоятся именные бочки, каждая из которых была посвящена в свое время королям, королевам и их многочисленным отпрыскам. «Его величество Альфонс XII», «королева Мерседес», «инфанта Эулалия»... Пожалуй, только в королевской усыпальнице дворца Эскуриал под Мадридом можно более основательно изучить генеалогию испанских монархов.

Самая знаменитая из бодег фирмы — «Конча» («Раковина») —была построена в 1862 году по проекту известного французского инженера Эйфеля. Это круглое сооружение шатрового типа с легкой ажурной крышей. А самая большая бодега фирмы — «Лас Копас» — напоминает ангар, в котором можно было бы провести техническую профилактику одновременно двух-трех крупнейших в мире пассажирских самолетов. Под прозрачным потолком из разноцветного пластика на трудновообразимой площади в двести пятьдесят тысяч квадратных метров раскинулось настоящее винное море: шестьдесят тысяч бочек, в которых дозревает тридцать миллионов литров вина!

Музей тавромахии

На прощание Маноэль одаривает нас еще одним добрым советом: на обратном пути в Севилью рекомендует заехать в поместье своего друга Карлоса Уркихо, занимающегося выведением быков для коррид:

— После виноделия это — самая типичная отрасль андалузского хозяйства. И кроме быков, вы увидите там еще кое-что, совершенно необходимое людям, пытающимся понять Андалузию.

Увы, снять быков дона Уркихо мы все же не успели. Когда наша серая от пыли машина влетела под арку с надписью: «Финка Хуан Гомес», оранжевое, как перезрелый мандарин, солнце уже окунулось в темную массу оливковой рощицы. Черные тени окружающих усадьбу эвкалиптов перечеркнули пастбище, в котором, увязая в глине, раскисшей от недавних ливней, равнодушно пощипывают траву массивные быки.

— Ну как? — с гордостью спрашивает нас сеньор Карлос.

С уважением поглядывая на эти туши, мы одобрительно покачиваем головами, как это должны были бы сделать на нашем месте большие специалисты по части разведения быков. И чтобы не выглядеть совершенным профаном, я решаюсь поддержать беседу и осведомляюсь, как обстоят дела с кормами.

— В каком смысле? — оборачивается явно удивленный сеньор Карлос.

— Ну... так сказать, в смысле калорийности?

— По-моему, все нормально. Травы у нас сочные, питательные. Бык к тому же животное неприхотливое. Круглый год на воздухе, на пастбище.

— И много их у вас?

— Восемьсот с небольшим голов, — отвечает Карлос и приглашает осмотреть дом.

Тут-то мы и поняли энтузиазм Маноэля и его многозначительное упоминание о сюрпризах, которые ждут путника на этой финке. Переступив порог невысокого дома, мы попадаем в настоящий музей.