Вокруг Света 1979 № 06 (2465) - страница 42

Все это говорит о большой концентрации энергии в малом объеме. Действительно, судя по подсчетам, шаровая молния, чья масса составляла 15—20 миллиграммов, за время своего краткого существования в полете выделила столько энергии, что ее хватило бы для питания электрической лампочки мощностью 250 ватт в течение полутора-двух часов. Тут есть над чем задуматься специалистам по плазме! Тем более что в полете израсходовалась, конечно, далеко не вся энергия; анализ достоверных случаев появления шаровой молнии показывает, что иные из них при взрыве выделяют столько же энергии, сколько ее содержат многие десятки килограммов нитроглицерина. Поэтому не приходится удивляться тому, что иногда разрыв шаровой молнии причиняет большие разрушения.

Но порой молния исчезает «тихо», как это, к счастью, и случилось в Кремле. Почему иногда происходит так, а иногда совершенно иначе, непонятно, взрыв в Архангельском соборе был очень слабым, тогда как шаровая молния несла в себе большой заряд энергии. Куда же она делась за мгновение до взрыва? Как исчезла, чем рассеялась? Не исключено, что главные открытия, связанные с дальнейшим изучением шаровой молнии в Московском Кремле, еще впереди.

Тут дело не только в научном интересе. Ведь архитектурный комплекс Кремля снабжен самыми совершенными системами молниезащиты. А молния вела себя так, будто никаких средств защиты вообще не было. Уже позднее благодаря работам историка Е. С. Сизова выяснилось, что примерно четыреста лет назад на территории Кремля произошло почти то же самое, что сейчас.

Судя по архивным документам, шаровая молния и тогда влетала в Архангельский собор. Совпадают даже детали: четыре столетия назад молния достигла царских врат и там взорвалась... Выходит, есть молниеотводы или их нет, для шаровой молнии все едино? Действительно, получается, что обычные, давно обезопасившие здания от обычных молний средства тут недействительны. Меж тем залетевший в Архангельский собор «шарик», повторяю, обладал такой энергией, что дело могло бы обернуться гибелью бесценных сокровищ и даже разрушением собора.

Конечно, можно предполагать, что следующие четыреста лет шаровая молния больше не побеспокоит Архангельский собор. Но делает ли это загадку «огненного шара» менее актуальной? Принято думать, что шаровая молния — редкость. Действительно, она возникает гораздо реже, чем линейная. Однако собранные сейчас мировой наукой данные говорят о том, что, как ни парадоксально, именно в молниезащищенных зонах дело обстоит наоборот: там шаровые молнии возникают чаще, чем линейные! Причина и тут неясна прежде всего потому, что мы до сих пор толком не знаем, как же возникают эти сгустки энергии и что они собой представляют.

М. Дмитриев,  доктор химических наук

Кавказские сабли и кинжалы самую лучшую сталь имели, дамасскую и амузгинскую, — втолковывал мне в автобусе попутчик, житель дагестанского селения Уркарах. — Теперь такую не делают. Секрет забыли. В этом категорическом заявлении была доля истины. Даже даргинцы и кубачинцы стали забывать об искусстве изготовления клинков — искусстве, принесшем им некогда мировую славу. Булат, Дамаск, амузгинская сталь — эти понятия со временем стали смешиваться. Лучшими клинками Востока были, конечно, булатные. Но настоящий булат умели изготавливать только в Индии и Персии. В Дамаске же ковали сабельные клинки из индийского булата, привозимого туда в «вутцах» — круглых металлических лепешках, разрубленных надвое. Выковывали, бывало, из индийского булата клинки для сабель и кинжалов и на Кавказе, главным образом в Грузии. Их делали даже в Москве, царь Алексей Михайлович был большим знатоком булата. А вот амузгинские клинки, амузгинская сталь в виде сварочного булата — это уже чисто дагестанское искусство, действительно, утраченное ныне. Но не из-за потери секрета — секрет невелик, — из-за потери спроса.

Когда подъезжаешь к знаменитому селению Кубачи, где две тысячи лет изготавливали оружие для всего Кавказа, кажется, что дальше дороги нет. Селение стоит на самой вершине горы. А мне надо было дальше — в Амузги. Туда из Кубачей ведет тропа. Она вьется вдоль каменистых склонов, уводит в другое ущелье. Слева — обрыв, справа — аккуратно выложенная из камней стена. Это для того, чтобы камни с гор не падали на дорогу. Сколько сотен лет назад уложены эти камни? Чьими руками исполнен этот титанический труд? Чуть ниже тропы лежит старинное кладбище. Ученые расшифровали на могильных плитах этого кладбища надписи XII—XIII веков. Кладка стены заросла дерном и мхом и давно уже стала неотъемлемой частью самих гор, самой природы...