Вокруг Света 1979 № 09 (2468) - страница 5
— Вот он, вроде еще мальчишка, а грудь в орденах...
Михаил Владимирович Готский на снимке действительно был еще совсем молодым человеком: в штурманском кителе, утонченное, худое лицо, но улыбка та же, что и на последнем портрете.
— В ту зимнюю навигацию 1961/62 года «Москва» провела в порты Охотского моря всего с десяток судов. Встречали нас как героев... А сейчас «Ленинград» в Татарском проливе протащил в Ванинский порт и вывел обратно 352 судна, и никто не удивляется. Ладно, ребята...
Мы встали.
Настал понедельник. Картина, которую раскрыл Вадим Андреевич во время второй встречи, превзошла все мои ожидания...
Мы с Жеребятьевым постучали. Все тот же недовольный голос: «Да, да», — но на этот раз к этому было добавлено: «Войдите». Когда мы вошли, лицо хозяина просияло — чувствовалось, он ждал Жеребятьева. Холоденко сидел теперь в кабинете за письменным столом в полной капитанской экипировке. Уронив цветной карандаш на бумагу, он встал и протянул руку. Мы уселись в глубокие низкие кресла, а Владимир Петрович, воспользовавшись неловкой паузой, заметил:
— Почему не надел орден?
— Не успел, — прямодушно сказал Холоденко. — На пятки наступаешь...
Он стал расстегивать пуговицу на воротнике белоснежной рубашки.
Вадим Андреевич и не пытался скрывать, что роль терпеливого и приветливого хозяина удается ему с трудом. Казалось, тесна была парадная форма, давил пятку новый башмак, и это важное восседание за рабочим столом в присутствии начальства — в данном случае Жеребятьева — было не по нему. Может, оттого в какие-то мгновения он скорее походил на уставшего школьного учителя, нежели на капитана, о котором ходили легенды от Владивостока до Певека.
— Где отчет? — как-то по-свойски спросил Жеребятьев.
— Вот... — Холоденко указал на стопку исписанных листов. — Вношу кое-какую поправку.
— Не забудь поподробнее остановиться на проводке последних паромов.
Холоденко искоса метнул взгляд на Жеребятьева, но промолчал.
— За такую работу, какую ты проделал, капитаны должны были бы в ножки тебе кланяться...
— Но? — спросил Холоденко.
— Но из-за характера твоего...
— Некогда мне было расточать «пожалуйста», — взорвался капитан. — Двадцать пять метров по ширине ходовой рубки мечешься с борта на борт...
— Ну все-таки, что там было?
— Да ничего, — неожиданно мирно сказал Холоденко, и капитаны понимающе улыбнулись друг другу. — В отчете все есть... Кофе сделать? — после паузы рассеянно проронил хозяин.
Но предложение кофе повисло в воздухе, будто Холоденко сам не расслышал своего голоса. Снаружи, приближаясь, доносились приветственные гудки какого-то судна. Вадим Андреевич, дослушав до конца, подошел к иллюминатору. Нос «Ленинграда» медленно пересекало большое транспортное судно со смытой краской на корпусе.
— Да это же Генка Озеров пришел! — воскликнул Холоденко. — Только недавно вспоминали его. — Он сбегал во внутреннее помещение, вернулся с боксерской перчаткой, просунул ее в иллюминатор и стал махать и зазывать человека, показавшегося на мостике «Александра Вермишева» и тоже приветствовавшего капитана ледокола...
Вернувшись, он молча сел на свое место н вдруг удивленно, как бы сам себе, сказал:
— Генка... Мы с ним несколько лет в училище за одной партой сидели.
И когда казалось, что он все еще думает о своем училищном друге, неожиданно заговорил:
— Я уже не помню, какие номера паромов это были, — начал Холоденко и повернулся ко мне. — На трассе Ванино — Холмск их много ходит... По-моему, это были «Сахалин-3» и «Сахалин-4»... В конце проводки появился на нашем пути новый паром — «Сахалин-6».
— Построят БАМ, их будет еще больше, — вставил Жеребятьев.
— Таких навигаций с тех пор, как стоит порт Ванино, еще не видели. — Вадим Андреевич посмотрел на Жеребятьева, как бы ища подтверждения сказанному. — Никто из наших моряков не слышал, чтобы лед в Татарском проливе доходил до мыса Белкина...
— Это уже на траверзе мыса Крильон на Сахалине, — объяснил Владимир Петрович, — на линии пролива Лаперуза.
— ...Значит, где-то первого апреля, может, днем позже, может, днем раньше, — задумчиво, глядя в одну точку, говорил Холоденко, — мы провели с кромки льда в порт Ванино какой-то «пароход» в балласте.