Вокруг Света 1981 № 04 (2487) - страница 42

Кое-кто на «Биологе» узнал в нем художника, другие называли чье-то имя. И тогда Евгений Борисович, как всегда спокойно, внес свою поправку. «Это начальник восточного сектора заповедника». «Биолог» легонько коснулся причала, и в человеке на берегу я узнал Игоря Сажина.

Меньше всего я здесь ожидал увидеть Игоря. В прошлую весну, когда эти острова еще были покрыты жухлой растительностью, а ветер при носил запахи тающих снегов, мы встретились с ним на охранном судне. Ходили от Владивостока до самого южного острова залива Петра Великого — Фуругельма. Тогда сотрудники заповедника только-только вступали в свои обязанности, и судно, на котором мы вышли патрулировать, тоже делало свои первые обходы. Робкими и скованными казались люди на судне. Сейчас же я прочел в искрящихся глазах Сажина, упругой и легкой его походке ощущение хозяина.

В это утро все на острове светилось свежестью, а когда мы с Игорем поднялись на площадку с деревянным настилом удивило и море внизу. Оно было настолько прозрачным, что я отчетливо видел линию киля нашего суденышка и дно из гравия под ним. На террасе стоял грубо сколоченный стол, отполированный локтями обитателей острова. Мы уселись вокруг него — от ветра нас защищали заросли шиповника. У ног извивались виноградные лозы, росли розовые кусты.

Игорь стал собирать на стол. Ушел в домик и вернулся с закопченным чайником и шипящей сковородой рыбы. Мимоходом пояснил, что свой домик они построили из досок, выброшенных морем.

— А красные полосы — чтобы его было видно издалека.

— Это настоящий кордон,— подхватил подошедший Евгений Борисович, — а не какая-нибудь избушка. Ты лучше скажи,— обратился он к Игорю,— что эти суда делали в акватории заповедника?

— Ну, тут целая история получилась... За ними приходили,— Игорь показал на сковороду, в которой ровными рядами лежали в жиру сочнотелые тушки рыбешек.— Я не сразу сообразил, что они зашли на иваси, думал, собирают свой флот на путину... Я сейчас,— вдруг он вскочил и снова скрылся в домике.

Постепенно в поле нашего зрения стали попадаться и остальные обитатели острова. Подошел катер и встал рядом с «Биологом». Внизу около кустов черемухи, у печки, сложенной из кирпича, копошились две женщины. Евгений Борисович сообщил, что они из Москвы, ученые из Главного ботанического сада.

Вернулся Игорь с толстой тетрадкой и, отыскивая в ней нужную страницу, стал пояснять: сюда он заносит фенологические наблюдения, состояние погоды, птиц, цветение растений, появление дельфинов, акул, переписывает рефераты, связанные с экологией...

— Так вот,— глядя в тетрадку, сказал он,— третьего дня поднимаюсь, как обычно, утром на маяк — и сразу же обнаруживаю одиннадцать рыболовных сейнеров мористее острова, примерно в шести милях. И тут меня осенило: вспомнил об иваси. В прошлом году сюда заходило много косяков этой сельди. Сорок лет их не было у наших берегов. А в этом году они опять появились... Спустился вниз, передал радиограмму на Старк, начальнику охраны, что в акватории заповедника творится неладное, возможно вторжение рыбаков... И в самом деле, в ту же ночь зашли еще несколько сейнеров, встали за островом Де-Ливрона...

Игорь помолчал, будто что-то вспомнив, оглянулся и, увидев у причала только что подошедший катер, сказал:

— В тот день катер не ходил, ремонтировался. Так что мне пришлось смотреть на море и кусать локти... Но об этом я тоже сообщил в радиограмме, просил прислать вертолет. Вертолет появился, но не тот. Он пролетел над нами и ушел в залив, видимо, искал косяки рыб. А к нам пришел только мотобот. На следующее утро, поднявшись наверх, я ахнул: подошли еще четыре базы и пятнадцать сейнеров, причем один из них на моих глазах сделал первый замет. Мы решили сходить на одну из рыббаз. Идем и вдруг видим еще сейнер с сетями — он сливался окраской с нашим берегом. Подошли. Оказалось, он поднял уже тысячу центнеров и ждет перегрузчиков, чтобы отдать улов базе. Зашел на борт. Представился. Капитан сказал, что у него разрешение на лов в этой зоне есть...

Евгений Борисович, до сих пор не выдававший своего особенного внимания к рассказу Сажина, вдруг вмешался: