Вокруг Света 1981 № 12 (2495) - страница 19

Во время работы в Копетдаге я уже обращал внимание, что архары, если их не слишком преследуют, не торопятся уйти, предпочитают пастись и отдыхать, не теряя человека из виду. Однако в Бадхызе архары подпускали меня втрое ближе. Если видишь диких животных всего в двухстах метрах от себя, если они не убегают и отчасти даже подчиняются твоей воле, когда используешь пастушеские приемы, невольно начинаешь думать, что труд охотника и пастуха сходен. Быть может, тысячи лет назад вот так же учился охотник управлять архарами. Только происходило это чуть западнее — в степях Анатолии или на Иранском нагорье.

Так в нашей работе появилась новая задача — попробовать управлять архарами. Была и конкретная цель — заставить их выйти прямо на фотографа.

Ранним утром следующего дня мы вновь были на своем посту над долиной, но она лежала безжизненной. Солнце быстро сушило легкую, рыхлую почву. Кое-где из-под ног фонтанчиками вспыхивала пыль. Тут и там пробились из земли зеленые шильца еще свернутых в трубку листьев тюльпанов. Над долиной, где мы привыкли видеть архаров, словно стоял зеленый туман. Это сквозь прошлогоднюю жухлую траву светила молодая, зеленая.

Полдня мы искали пропавших баранов. И ругали их, и звали, как будто слова могли помочь. Дошли до Валиного вулкана, взобрались на его вершину и только отсюда в подзорную трубу увидели всю нашу компанию. Судя по тому, каким зеленым было пастбище, где архары проводили дневку, они нашли себе хорошее место. Интересно, что они перешли на новое место сразу, не то, чтобы сначала корм нашла одна группа, а подражая ей, туда ушли остальные. Как видно, животные отлично знали, что и когда случается «у них дома». Несколько жарких дней — и они были уверены, что поспело новое пастбище, отправились жировать туда.

Наши ежедневные маршруты протянулись на двадцать километров, с утра до темноты мы мотались в окрестностях Акарчешме.

Зеленая трава особенно быстро поднималась по кромкам оврагов в еще сырых, но прогреваемых солнцем ложбинах. И архары реже собирались большими скоплениями. Чаще мы видели их группами по десять-пятнадцать голов. Они стали более подвижны, чем раньше. С горушки повыше всегда можно было заметить группу архаров, растянувшуюся цепочкой по пути к какой-то ведомой им цели.

Как это всегда бывает, через две недели поток новых наблюдений схлынул. Оставалась неосуществленной лишь одна мечта: хоть на день стать пастухом диких архаров, доказать и себе и другим, что между охотником и пастухом нет принципиальных отличий.

Переход к пастушеству был важным этапом в истории человечества. Люди перестали зависеть от воли случая, переменчивой охотничьей удачи. Однако в основе работы и охотника и пастуха, как я считаю, лежало одно и то же знание законов поведения животных.

Собрать несколько групп архаров в одну большую, заставить ее пастись на одном месте нам удавалось. Конечно, не только «беря на испуг». Наоборот, собрав большую группу, мы старались поменьше пугать животных, сидели или лежали вдалеке. Раз заметив, они уже не теряли нас из виду. Архары даже привыкли к нам и пугались, если мы прятались. Однако вся эта видимость пастьбы редко продолжалась подолгу. Что-то начинало беспокоить зверей. Вожаки тянули то в одну, то в другую сторону. Наши попытки преградить дорогу лишь усиливали их возбуждение, рождали панику и безоглядное, на прорыв, бегство.

Изучая, куда побегут испуганные архары — на ветер, или поднимутся по склону ближайшей горы, или к месту последней ночевки,— мы заметили, что их поведение легче предсказать, если приметил, куда они шли до тревоги.

Быть может, мы смогли удержать архаров поблизости, если бы не противоречили сильно их желаниям. Взялись пасти, значит, должны были думать и о кормежке, водопое, отдыхе. Жаль, что мы сами не могли питаться травой и уж очень любили свою избушку в Акарчешме.

Все же решили попробовать. Долго выбирали себе группу. Хотелось, чтобы в ней были приметные животные, которых не спутаешь с другими. Наконец нашли подходящую: вожак — старая овца с обломанным рогом, один из ягнят хромает, в группе три крупных барана, всего двадцать одна голова. Они мирно паслись на плато за вулканом. Не знали еще, что будут «одомашнены».