Вокруг Света 1982 № 01 (2496) - страница 21
Но жизнь давно ушла отсюда, не оставив после себя никаких осязаемых следов, если не считать этих седых руин. «Какой же народ построил Паленке? — спрашивал в 1840 году один из первооткрывателей города, американский путешественник Джон Ллойд Стефенс. — ...Архитектура, скульптура и живопись, все виды искусства, которые украшают жизнь, процветали когда-то среди пышно разросшегося леса. Ораторы, воины и государственные деятели; красота, честолюбие и слава жили и умирали здесь, и никто ничего не знал о существовании подобных вещей и не мог рассказать об их прошлом».
Ученые не располагают пока какими-либо историческими данными о Паленке в виде свидетельств из летописей, преданий и хроник. Мы не знаем до сих пор даже подлинного названия древнего города.
Слово, которое впервые употребили для обозначения этих забытых руин испанцы в конце XVIII века — «Паленке», переводится с испанского как «палисад», «деревянная ограда», «укрепление». С другой стороны, индейское название местного ручья Отулум можно перевести как «укрепленные дома». В таком случае испанский термин «Паленке» был, видимо, прямым переводом старого майяского названия города. Есть также предположение, что в далеком прошлом Паленке называли «Начан», или «Город змей». Вместе с тем следует помнить, что все эти названия появились сравнительно недавно, не раньше XVII века, и были даны людьми, не знавшими ничего реального о жизни давно погибшего города и его обитателях...
Купив билеты у строгого сторожа-индейца, мы попадаем наконец на территорию Паленке. Древнейшие археологические находки, обнаруженные здесь, относятся к концу I тысячелетия до н.э. А расцвет города приходится лишь на VII—VIII века н.э. Его правители не раз покрывали себя славой на полях сражений. Его архитекторы воздвигали величественные дворцы и храмы. Его жрецы терпеливо изучали небесный свод, проникнув в глубокие тайны мироздания, а художники и скульпторы воплотили в камне и алебастре свои гуманистические идеалы. Но в IX веке Паленке переживает глубокий упадок. Внутренние неурядицы и особенно нашествие воинственных племен тотонаков и нахуа с побережья Мексиканского залива подорвали его жизненные силы, и город затем погиб, а безмолвные руины были надежно спрятаны природой в непроходимой лесной чаще.
Паленке пришлось открывать заново уже в наши дни. И сделали это путешественники и ученые из многих стран Европы и Америки: Антонио Дель Рио, Г. Дюпе, Ж. Вальдёк, Дж. Ллойд Стефенс и Ф. Казервуд, А. Моудсли. Но самый значительный вклад в исследование города внес мексиканский археолог Альберто Рус Луилье.
...Посыпанная гравием дорожка выводит нас на главную площадь Паленке. Справа — покрытые буйной зеленью уступы горных хребтов. Слева — торжественные руины погибшего города.
Впереди все выше вырастает серая громада дворца с его странной квадратной башней, похожей на колокольню средневекового собора. Но что это? Я останавливаюсь. У самой дороги, в каких-нибудь 50 метрах от парадной лестницы дворца, видна невысокая железная оградка. Внутри скромный белокаменный памятник, сделанный в виде уменьшенной копии древнемайяского храма. На боковой стороне монумента четкая надпись: «Альберто Рус Луилье. 1906—1979».
Здесь покоится прах главного исследователя Паленке. Он умер внезапно, от сердечного приступа, в далекой Канаде, во время подготовки очередного Международного конгресса ученых-американистов, и согласно завещанию был похоронен там, где провел столько трудных, но счастливых лет.
Всегда нелегко примириться с мыслью, что нет больше человека, которого ты хорошо знал и которому многим обязан. Но здесь горечь утраты обжигала вдвойне. Ведь именно Альберто Рус шесть лет назад, в 1976 году, настойчиво убеждал меня посетить Паленке. Именно он своим живым и страстным рассказом быстро ввел в круг решенных и неясных проблем местной археологии.
Шумят разноязыкие толпы туристов. Поют невидимые в лесной чаще птицы. Древний Паленке и в этот жаркий апрельский день живет своей обычной суетной жизнью. И, отвлекшись от грустных воспоминаний, я двинулся к манящим руинам города.