Вокруг Света 1983 № 09 (2516) - страница 45
Центр праздника тем временем переместился на стадион, где начиналось чествование героев жатвы. Здесь и белорусские хлеборобы, и гости из России, Литвы, с Украины.
Под звуки марша на зеленое поле стадиона выкатила открытая машина, увитая цветами и колосьями. В машине ехал «Урожай» — краснощекий мужчина с лихо закрученными пшеничными усами. Белая рубашка на нем была подпоясана поясом-перевяслом из хлебных колосьев, на голове — широкая соломенная шляпа, также сплетенная из колосьев.
Вслед за ним на другой машине ехал комбайнер с большим дожиточным снопом в руках, заслуживший почетное право завершения жатвы.
Когда официальная часть кончилась, на поле выбежали нарядные девушки с подносами и стали угощать гостей пирогами и густым квасом...
Этот ритуал традиционного угощения пришел из старинного народного обряда — дожинки.
Многие традиции кирмаша, зародившегося в XV веке в Полоцке, еще недавно были утеряны и забыты. Не одну научную экспедицию снарядили Петр Адамович Гуд, старший преподаватель Института культуры в Минске, и научный сотрудник Института искусствоведения, этнографии и фольклора АН БССР Леонид Иосифович Минько, чтобы восстановить этот праздник. Сейчас кирмаш проходит в Бресте, в Полесье и на Гродненской земле, но Петр Адамович Гуд считает, что он должен стать праздником республиканским, потому что истоки и характер его истинно народные...
Кирмаш всегда был известен как праздник-ярмарка. Вот и сегодня — пестрит в глазах от изделий народных мастеров. Деревянные ложки, лапти, радужные кружева, вышивка, плетения из лозы...
Под огромными липами разложили свой товар гончары. Покупатели осматривали крынки, горшки, кувшины, постукивали ногтем по их выпуклым бокам, прикладывали к уху, прислушиваясь к чистоте звона. Я увидел, как пожилой гончар попросил своего молодого напарника подать кусок, глины и, усевшись поудобнее за маленький домодельный станок, начал быстро вращать ногой гончарный круг. Все завороженно смотрели, как постепенно бесформенная серая глина превращалась в красивый кувшин. Когда кувшин был готов мастер ловко поставил его на ладонь, демонстрируя покупателям свое изделие...
Гудит, шумит кирмаш. Манит то в ту, то в другую сторону...
Стремительно взлетают качели: по традиции ни один белорусский кирмаш без них не обходится. Девушки в белых вышитых кофтах закрывают глаза от захватывающего дух полета и громко визжат.
А рядом идет упорная борьба за призы, которые подвешены на высоком столбе. Чтобы снять приз, нужно добраться до самой верхушки скользкого столба. Желающих много, но пока что никто не залез выше середины. Вдруг появился рыжий парнишка, скинул башмаки и проворно, одним махом вскарабкался на столб. Он дотянулся до колеса, на котором висели сапоги, корзина с живым петухом, бутылка шампанского, связка бубликов, и сорвал шампанское. По правилам игры можно было снять только один приз. Парнишке пришлось спускаться на землю. Отдышавшись, он снова полез на столб. Сорвал петуха с корзиной.
— Слушай, хлопчык, можа, хватит, а? — смеялись зрители. — Оставь другим!
— А я что? Полезайте!
Но никто не двинулся с места, и парень в третий раз по-обезьяньи начал карабкаться на столб...
Я свернул к «аппетитным» рядам. В белорусской бульбяне можно было отведать дранки, картофеля, фаршированного грибами и рыбой. В молдавском винном погребке — различные вина и напитки, в украинском шинке подавали полтавские вареники, похожие на варежки...
Я не успел еще как следует насладиться этой кухней, как услышал:
— Цыгане! Цыгане приехали!
Мимо меня с песнями, позванивая бубенчиками, вихрем пронеслись лошади. Телеги с цыганами направлялись в глубь парка. Вместе с толпой я поспешил за ними.
Когда подошел, цыгане уже заканчивали разбивать табор. В центре его полыхал огромный костер. Нарядные цыганки с ребятишками сидели на земле и раскладывали на темных скатертях еду, готовились к пиршеству.
А неподалеку от костра два цыгана с черными, прокаленными солнцем худощавыми лицами, развлекая публику, разыгрывали сцену купли-продажи лошадей.