Вокруг Света 1987 № 01 (2556) - страница 5

Работы на Апсате только разворачиваются, пока идет разведка восточного фланга месторождения. И партия располагается здесь по-хозяйски основательно, с прицелом на будущее. Стучат с утра до вечера топоры на высоком срубе возле конторы — студенты читинского стройотряда подводят под крышу спортзал. А на третий день моей жизни в поселке было торжественное событие: открытие бани.

В новенькой, остро пахнущей свежеоструганным деревом парной ухали мужики, с остервенением хлестали друг друга вениками, а снизу с ужасом и восхищением наблюдали за этим действом мальчишки. А потом, распаренные, ублаготворенные, все сидели в предбаннике; дверь была раскрыта настежь, и в ее проеме, как в раме, красовался вид на горы, ущелье, озвученный снизу рокотом Буйков...

И снова дорога. Теперь в поселок Наминга, где геологи уже сворачивали свою работу. Разведка месторождения меди в этом месте Удоканских гор заканчивалась. «Работы здесь ведутся с пятидесятых годов,— посвящал меня по пути в штольню главный инженер Удоканской экспедиции Владимир Михайлович Осипов.— Начали осваивать этот район задолго до бамовцев. Потом велась разведка в шестидесятые годы. Нынешняя же партия десантировалась сюда зимой 1975/76 года».

Наминга вытянулась тремя десятками бревенчатых и щитовых домов в узкой ложбине между горами. Ощущение замкнутого пространства вызывали и низкие тучи, как бы насаженные на вершины. Склоны гор голые, покрыты каменистыми осыпями. Серый и малахитово-зеленый мох покрывает каменные валуны. Пейзаж суровый.

Высоко на склоне горы — терраска, заставленная несколькими строениями, это и есть хозяйство штольни. Узкие рельсы выбегают из черной дыры в горе.

— Вы под землю идете впервые? — спрашивает Осипов после того, как я получил ватник, каску и фонарь. И, услышав «да», останавливает меня и тут же во дворе кратко, но энергично проводит инструктаж по технике безопасности. На несколько минут я становлюсь как бы подчиненным Осипова и уже на себе чувствую жесткость и властность интонаций, появляющихся у главного инженера всякий раз, когда речь заходит о деле.

И вот над нашими головами — электрические лампочки, но свет их не рассеивает, а скорее подчеркивает черноту коридора. Поблескивают рельсы. Воздух холодный, жесткий, стены искрятся изморозью. Гора дышит стылым камнем, вечной мерзлотой. Луч моего фонаря скользит по стене, разлинованной зелеными разводами.

— Медь?

— Да. Это окисленные породы.

— Значит, вот эта бурая порода пустая?

— Нет-нет. Она тоже содержит медь. Причем содержание довольно богатое. Здесь почти все — медь.

Впереди возникает шум, нарастает, и Осипов прижимается к стене. То же делаю и я. Из-за поворота, блеснув двумя горящими глазами, выкатывает состав небольших вагонеток, груженных породой.

— А что вы делаете с этой рудой?

— Отсыпаем. Идет проходка штольни. Породу взрываем и вывозим. А штольни нам нужны для того, чтобы поставить в горе в нужном месте буровые станки. Это единственный способ, позволяющий вести разведку того, что лежит глубоко под землей.

Мы уже несколько раз сворачивали в боковые ответвления штольни, и один я, пожалуй, не сразу бы нашел обратный путь. Очередной поворот, но вместо уходящего в черноту коридора вижу совсем короткий отрезок его. Он оканчивается ярко освещенной площадкой. Там деревянный настил пола, стены, обшитые досками, а в центре — буровой станок. Двое рабочих, возившихся у станка, поднимаются с корточек.

Осипов здоровается с ними, затем короткая пауза — главный инженер быстро, но внимательно осматривает хозяйство буровой.

— Когда же мы, друзья, коронки будем хранить как положено? — говорит он и поворачивается к станку.— Ну так что у вас произошло?

Разговор принимает сугубо технический характер.

Я осматриваюсь — над станком уходящий вверх обшитый бревнами колодец. Неспециалисту трудно представить, как удалось протащить все эти, отнюдь не миниатюрные механизмы и смонтировать их в пещере...

Таких буровых в обширнейшем подземном лабиринте две. А ведь эта штольня — одна из пятнадцати, потребовавшихся для разведки Удоканского месторождения.