Вокруг Света 1987 № 08 (2563) - страница 18

Здесь Николай Константинович вспоминал Нибелунгов, и в этих эпических изломах гор, древних ликах и бездонных ущельях ему чудились аккорды вагнеровских музыкальных картин. Его не покидала мысль о том, что мифическая страна Нибелунгов Скандинавии и Центральной Европы в своей изначальной сути связана именно с Гималаями. Была ли это догадка или неожиданное озарение — сказать трудно.

К следующему полудню нас приняла горная долина, где добротные массивные дома лепились к лиловым скалам, взбирались на них и застывали на вершинах. Террасы полей вплотную подступали к домам и скалам.

Вдоль дороги и на полях сновали люди. Одни пахали на яках, другие молотили собранный ячмень. Пахло свежей соломой. Женщины в плащах из ячьих шкур несли в корзинах дрова. Повсюду мелькали цилиндрические шляпы — черные, лиловые, зеленые, красные. Доносились с полей песни — протяжные и звонкие. Иногда в мелодию вплетался звук барабана.

В монастыре Алчи шла служба. Осеннее солнце пригревало и щедро заливало землю. У подножий разноцветных скал полыхали багряными тонами осенние деревья; солнечные зайчики, отраженные от поверхности реки, скользили по деревьям, домам и полям. На скалистых склонах стояли субурганы. На одном из них бежал «Конь счастья» с развевающейся гривой. На седле коня в золотистом пламени горели три круга «сокровища мира».

После Алчи, когда дорога стала вползать на Ладакский хребет, открылся Басго среди безлесных желтовато-песчаных склонов гор. Сначала казалось, что это первозданное место необитаемо. Но вот глаз стал различать массивные стены, прямоугольные башни и дома. Они вырастали прямо из скал и повторяли монументальность и незыблемую мощь природных образований. Когда спустились вниз, крепости и башни Басго вознеслись над нами и появились побеленные деревенские дома с плоскими крышами. Они тянулись вдоль голубого и узкого притока Инда.

Потом среди каменных нагромождений образовался проем — с плоским, похожим на степь дном, с волнами песка по краям. И над песчаной равниной встали снега Каракорума. На равнину спускались их сине-зеленые отроги, пересеченные резкими тенями ущелий, распадков и гребней. Дорога, как стрела, устремлялась к снежным громадам, но на ее пути встали разломы нового хребта.

У самых снежных гор стал расти и приближаться удивительный старинный город, который назывался Ле. Город лежал на перекрестке древних путей. Каждый перекресток имеет свое точное положение. В Ле он был на базаре. Базаром была самая широкая улица, которая тянулась от королевского дворца к западной окраине, к холму, где стояли высокие ступы. На одной из них белый конь нес на седле сокровище мира — Чинтамани. Эту ступу Николай Константинович изобразил на картине, которая называлась «Конь счастья» и входила в серию «Майтрейя».

Вдоль этой магистрали тянулись лавки со снедью, тибетскими и ладакскими ремесленными поделками, стояли харчевни и чайные. От магистрали ручейками отходили улочки, также заполненные лавками, постоялыми дворами, небольшими гостиницами и снова харчевнями. Над ними стоял аппетитный запах бараньего бульона, поджаренных пельменей-момо и свежеиспеченных лепешек.

Заведения назывались одно диковинней другого: гостиница «Ячий хвост», другая — «Старая Антилопа», бюро путешествий «Снежного человека», фотостудия «Дракон».

Когда-то на перекрестке сходились караваны из Средней Азии, Тибета, Индии, Китая.

«С утра до вечера два главных городских базара заполнены шумной толпой, осаждающей груды товаров. Особенно ценится туркестанский войлок, который привозят из Хотана, Гума и Яркенда... Здесь же лежат тюки мягкой тибетской шерсти, доставленной с севера, из которой кашмирские умельцы ткут красивые шали. Большое оживление царит в лавках, торгующих высокими туркестанскими башмаками, очень ценимыми ладакскими караванщиками. Немало продается на базаре и лошадей. Возвращаясь домой, они везут европейские товары: английское сукно, английские и немецкие красящие вещества, различные предметы галантереи и индийские специи, а также шафран, в большом количестве экспортируемый из Кашмира в Туркестан и Тибет... Вся эта пестрая толпа постоянно движется, выкрикивая и жестикулируя, то и дело позвякивают колокольчики вновь прибывающих караванов» — так писал Ю. Н. Рерих, сын Николая Константиновича, в 1925 году.