Вокруг Света 1987 № 08 (2563) - страница 26

А двухлетний племянник Шардакова примерял его мичманку...

Пока писались эти строки, пришло сообщение, что Сергей Шардаков награжден посмертно орденом Красной Звезды.

Николай Черкашин

Новороссийск — Севастополь

Когда нет обложных дождей, нашу тихую улочку нигерийской столицы Лагоса будят две зеленщицы. Они приходят с первыми лучами солнца, возвещая о своем появлении пронзительным криком: — Огеде! Огеде! Улочка узка, стены домов многократно усиливают их зычные выкрики, так что со сном приходится проститься: зеленщицы не уйдут до тех пор, пока кто-нибудь не купит у них «огеде» — бананы.

В отличие от них Алево Иленду приходил с большой кожаной сумкой в понедельник каждого месяца, часам к восьми. Он выкладывал на пестрый коврик перед входом в дом черные статуэтки, маски, фигурки животных, умело вырезанные им самим из эбенового дерева, и лишь после этого давал о себе знать коротким негромким звонком.

Однажды я увидел на коврике рядом с эбеновыми поделками небольшую бронзовую статуэтку: женщина присела на колени, придерживая правой рукой на голове вместительный кувшин, который только что подняла с земли. Теперь нужно встать, да, видно, ноша тяжела, и женщина боится расплескать воду.

Раньше Алево Иленду никогда не приносил бронзу.

— Откуда?

— Знакомый литейщик просил продать.

Мне давно хотелось узнать, как местные мастера делают удивительные по красоте отливки, и вот теперь представлялся подходящий случай.

— Послушай, Алево, а можно повидать твоего литейщика?

— Конечно.

...Мастерская располагалась в невзрачной маленькой хижине. Хозяин, скрестив ноги, сидел у порога на циновке. Перед ним стояли бачок с глиной и ведро с водой. Смачивая руки, он что-то лепил и при моем появлении быстро прикрыл заготовку тряпицей. Наверное, не хотел показывать незаконченную работу незнакомому человеку. Кивнув в глубь хижины, Акпан Иро (так звали литейщика) предложил:

— Если хотите что-нибудь купить, выбирайте сами.

Я шагнул в хижину. После яркого дневного света закопченная мастерская сначала показалась сумрачной. Справа, под раструбом-вытяжкой, краснели в горне угли. Напротив, у стены, протянулись деревянные полки с тускло поблескивающими бронзовыми статуэтками: крестьянка с мотыгой, охотник, натягивающий лук, рыболов на лодке... Перед ними, внимательно рассматривая отливки, топтался мужчина среднего роста, не обративший внимания на мой приход.

Не надо было обладать профессиональными познаниями, чтобы понять — все это вышло из рук настоящего мастера. Не удержавшись, я стал громко расхваливать статуэтки. — Это что,— смутился Акпан Иро, вошедший вслед за мной.— Видели бы вы бронзового флейтиста, тогда бы иначе заговорили.

— Флейтиста?

— Отлил его древний мастер, но когда, никто не знает. Таких работ больше не было и не будет. Говорят, что тот, кто увидит в натуре бронзового флейтиста, станет великим мастером в своем деле.

— А где же он находится?

— Вот этого никто не знает.

— Макети Зуру, служащий Федерального департамента древнего искусства,— неожиданно представился мужчина, рассматривавший статуэтки, и продолжал: — Мне на днях нужно побывать по делам в кое-каких местах. Возможно, там нападем на след флейтиста.

В назначенный день Макети Зуру заехал за мной на своей автомашине. В дороге мы разговорились. Макети Зуру, получив диплом местного института африканских исследований, уже несколько лет работал в федеральном департаменте. Когда начались поиски старинных скульптур для музея в Лагосе, молодому искусствоведу поручили заняться их подбором.

Наш маршрут лежал в северо-восточном направлении в обход крупных городов. Довольно быстро выбрались в саванну с редкими деревьями. Селения с круглыми хижинами под соломенными или камышовыми крышами выглядели безлюдными: местные жители от мала до велика убирали на своих наделах маис и хлопок.

Затем тряская грунтовая дорога поползла вверх на плато Джое. Кругом громоздились рыжие скалы, за ними — невысокие хребты, поросшие густым кустарником. Внизу, в долинах, змеились, поблескивая, быстрые горные речушки.