Вокруг Света 1988 № 10 (2577) - страница 29

В этот момент где-то рядом негромко зазвучала песня — протяжная, со вздохами, словно пленница чьих-то горестей и надежд. Сильные девичьи голоса долетали до нас затухающими порывами. Их было пять — девушек в разноцветных сарафанах, кружком сидящих на траве. Песня оборвалась внезапно, на очередном вздохе. А в следующую минуту они уже были на ногах, от печали на румяных лицах не осталось и следа. У одной оказалась в руках балалайка. Крут зрителей разом дрогнул и раздался, и закружила русская плясовая под резвый перезвон.

Русская плясовая — для сегодняшней молодежи, можно сказать, музейный экспонат, вроде ветряной мельницы — заставила вдруг парней пойти вприсядку, а девчат выбивать дробь в туфлях на высоких каблуках. Да так самозабвенно, лихо, будто все происходило на вечеринке в родной деревне, где все хорошо знают друг друга. А когда смолкла балалайка, они расходились под аплодисменты немного смущенные...

У дома крестьянина Ошевнева тоже толпился народ. Под гульбищем— широкой, резной верандой — расположились резчики по дереву. Вокруг расписные ковши, похожие на сказочные ладьи, с резным орнаментом кухонные доски, деревянные ложки. Их вырезают на глазах у зрителей из «баклуш» — заготовок. Денеша сразу заинтересовал огромный ковш с двумя ручками — взял его, на вес попробовал.

— Сколько ж он вмещает? На одного вроде многовато,— заметил Газди.

— А вы в дом зайдите, увидите, какая у хозяев в обиходе двуручная братина была. Поболе,— не уходят от разговора мастера — молодые, веселые.— Семья Ошеневых — 22 человека, да все мужики одним ковшом-скобкарем обходились.

— Сейчас-то зачем такие ковши?— смеется Денеш.

Оказалось, что и теперь на резные или росписные скобкари спрос немалый. Правда, используют их больше для фруктов или печенья.

Солнце уже шло на убыль, когда мы, ненадолго задержавшись у гончаров и посмотрев вышивки мастериц из села Шуньги, оказались на тенистой аллейке. Как выяснилось, где-то там, под сенью акаций, за столом работали берестянщики. И среди них Сергей Иванович Волов. Но ни его, ни стола видно не было, столько здесь собралось народа. К счастью, среди зрителей мы увидели и наших товарищей Ярослава Возобуле и Йордана Костова. Спустя несколько минут общими усилиями пробились к столу, на котором горкой высились плетенные из бересты хлебницы, ягодники, туеса, подкотельники — в старину их под горячий котел ставили,— короба и даже лапти.

Сергей Волов, одетый в белую расшитую рубаху, сидел на лавке, расправляя на коленях узкие берестяные ленты.

— Береста — материал особый,— певуче говорил он, даже не глядя, что творят его ловкие пальцы.— Уверен, что многие из вас ее серую да оелую и видели. И то нечасто. А ведь березовая кора бывает разной по оттенку: медовой, золотисто-желтой, матово-кирпичной или жухлой... Для конфетницы я выберу по цвету одну бересту, а чтоб сплести бурак, скажем,— другую. Кстати, если бурак тот предназначен для хранения молока, его из «сколотня» делать надо. То есть кора снимается цельным цилиндром с поваленной березы. В цилиндр вставляется донышко, потом ошпаривается кипятком, чтобы береста съежилась, тогда дно накрепко и прихватится. Ни капли не протечет, гарантия. А в туесах можно хранить крупу, муку, по ягоды с ними в лес ходить. В берестяных коробах и мука не слеживается, и хлеб с неделю не черствеет. Плетут из бересты и кошели. В них грибы не мнутся, даже в жару с рыбалки улов до дома довезешь, не испортится...

— А в лаптях мозоли не натрешь,— сказал кто-то со смешком. Ирония в голосе была явная, и Волов ее уловил. Но не обиделся, только удрученно как-то качнул головой и произнес:

— Ежели б в народе забыли, как лапти плести — как это случилось с золотошитьем и плетением из соснового корня, которые не возродишь уже,— то и ремесло берестянщика так же быстро сошло бы на нет. Вовремя спохватились, старики свое умение молодым передавать начали, кто желание имеет и способности к ремеслу. В народе пока таких знатных мастеров немало. Видели б вы поставцы — берестяные бутыли, которые плетет Чудинов. Или какой тонкий орнамент из разноцветной бересты выплетает Виктор Иванов на своих шкатулках. Красота! Но верх мастерства — это берестяные скульптуры Василия Александровича Костылева...