Вокруг Света 1990 № 01 (2592) - страница 10
Алжирец никогда не упустит возможности поговорить с незнакомым человеком, тем более приехавшим издалека. Я это хорошо усвоил, проработав в свое время три года в Алжире. Всякий раз, когда мне приходилось ехать поездом, я выслушивал целые истории из жизни своих попутчиков. А однажды мне прочли лекцию о пользе многодетности и якобы связанным с ней ростом благосостояния. Тогдашний мой попутчик Исмаил из Беджайи, на радости, что у него родился двенадцатый ребенок, и тем более сын, признался, что теперь ему обеспечена безмятежная старость. Он может хоть сейчас оставить работу. Мол, старшие сыновья уже выучились и зарабатывают. Отца дети чтят и уважают — так велит Коран — и никогда не оставят. Взрослея, и другие дети будут обеспечивать отца, и оттого жить Исмаил будет все лучше и лучше: будет пить кофе и курить хороший алжирский черный табак.
Я вспомнил об этом, пока Мохаммед возился с кофейником и не без самодовольства рассказывал о себе.
Он и вправду оказался с севера, а в Сахару приехал подзаработать. Ведь за ту же работу в Сахаре платят в полтора-два раза больше, чем на побережье. Ему тридцать лет, и пора было бы жениться. В «городе цветов», как называют в Алжире Блиду, откуда он родом, родители подыскали ему невесту. Контракт у Мохаммеда кончался через три месяца, и он предвкушал скорое возвращение домой.
Мохаммед еще больше оживился, когда узнал, что мы проезжали его город, а не Бешар, через который в основном идут машины на юг Сахары. Это направление более наезженное, здесь пролегал первый автомобильный маршрут через великую пустыню: Бешар — Регган — Гао. Он был разведан с помощью самолетов в 1923 году, а затем французы на трехосных машинах специальной конструкции совершили пятидневный переход. После каждого километра пути они ставили железную бочку с указанием расстояния.
Но ехать через Бешар нам было не с руки. Мы ведь вышли из Эль-Джезаира, куда нас доставил паром, а не через Оран или Марокко, как обычно путешествуют люди, приезжающие из Европы.
— У вас все в порядке,— сменил тему Мохаммед,— и, полагаю, вы сможете добраться до следующего населенного пункта, если—...последовала небольшая пауза,— не собьетесь с пути. Борж-Моктар в семистах километрах отсюда. На дороге через каждые десять километров вешки.
Затем он показал фотографии трех мужчин и двух женщин и попросил, если мы встретим их по дороге, сообщить обязательно полиции Борджа.
С нечетких размытых снимков смотрели приятные жизнерадостные лица. Мне запомнилась фотография курчавого молодого человека и особенно пояснение к ней: «Али Юсеф, француз алжирской национальности, выехал в Сахару, направляясь в Мали, в феврале 1989 года на автомобиле «Пежо-504». Убитые горем родители заплатят хорошее вознаграждение тому, кто сообщит о местонахождении сына, живого или мертвого...» Дальше читать не стал, зачем об этом читать перед выездом в пустыню?
— Впрочем, и не пытайтесь искать,— Мохаммед взглянул на нас,— лучше будет, если вы их вообще не встретите — они заблудились, а это значит — нет в живых. Их ищут с зимы.
«Помимо них,— подумал я,— безуспешно ищут еще восемьдесят европейцев, потерявшихся за последний год в Сахаре». Аксель в Москве показывал мне вырезки из западногерманских и других журналов. Принеся домой одну из снятых с них копий, я всячески прятал ее, боялся, как бы не увидела жена. «Штерн» рассказывал о мученической смерти одной бельгийки и ее семьи:
«Их нашли в восьмидесяти километрах западнее главной дороги в дюнах. Они вскрыли себе вены... На заднем сиденье старого «форда», на котором они отправились из Брюсселя, лежали мумифицированные тела детей. Рядом с супружеской парой был найден дневник жены...
«Машину уже нельзя было откопать,— писала молодая женщина,— а назад нельзя было вернуться и по собственным следам. Чувство огромной свободы сменилось полнейшей паникой. Через сорок часов после того, как была выпита последняя капля воды, у детей начались судороги, они теряли сознание. Нам стало ясно, что это конец. Мы постарались облегчить им участь и задушили их».