Вокруг Света 1992 № 01 (2616) - страница 35

— Очевидно, — чуть помедлив и пристально взглянув на меня, ответила она, — нам хотят сообщить что-то важное...

Позже Надя призналась, что в экспедицию они пригласили некоторых известных экстрасенсов, ученых, но, запросив своих «ребят», как она стала теперь называть космических информаторов, получила отрицательный ответ: большинство кандидатур те отвергли. Неведомый Разум неожиданно проявил характер. Очевидно, не все были готовы к этому и по состоянию своего биоэнергетического потенциала, и в плане душевного здоровья.

В тот момент, когда я разговаривал с Надеждой Бабаевой, мысль о том, могу ли я участвовать в экспедиции, мне и в голову не пришла. Однако два месяца спустя мне позвонил из Свердловска Володя Бурлаков. Он сказал, что Надя сделала «запрос», моя кандидатура «прошла», и надо срочно собираться в экспедицию.

С остальными ее участниками — Натальей Голубевой, Татьяной Черкашиной, Игорем Котовым, Иваном Алтыновым, Виолеттой Федотовой — я был знаком лишь по телефону. Знал хорошо только Володю Стрехача, которому выпала самая сложная и ответственная миссия — фотографировать все аномальные проявления. Такое право ему изначально было дано «сверху». И надо отдать ему должное, он отнесся к этому вполне серьезно. Известно, что делать съемку в зонах может далеко не каждый — аппаратура отказывает. И все-таки я тоже захватил с собой два фотоаппарата и кинокамеру. Просто на всякий случай, совершенно при этом забыв, что в таких обстоятельствах «случайностей не бывает». Это не мои слова, они были сказаны Елене Рерих в момент контакта с Владыкой Шамбалы Майтрейей. И вошли в книгу «Листы сада Мории».

И все же, улетая в Петропавловск-Камчатский, я увозил с собой неосознанное чувство тревоги. Я представлял себе тысячи далеких от эзотерического мира ученых, которые, сидя в кабинетах, философствовали о возможности существования или нереальности потустороннего мира. Они постоянно сомневались в любой из гипотез, и одним этим уже навсегда закрывали для себя вход в Неведомое. Я же стоял на его пороге и не мог не думать, кто за этой дверью окажется: Ангелы или крылатые ультрасущества.

Зона

Володя Стрехач сидит, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Неожиданно резко выпрямляется и, пристально глядя на меня, говорит:

— Слушай, я все-таки никак не могу понять, почему со мной это происходило... там, в зоне?

Я не сразу соображаю, о чем он спрашивает. Неужели те события тревожили его все это время? Выходит, Володя придавал им иное значение?

Впрочем, возможно, он и прав. Я. ведь был, можно сказать, предупрежден об этом еще до начала экспедиции. Знакомые экстрасенсы, узнав, куда я отправляюсь, даже описали место, где мы разобьем лагерь. По их мнению, оно выглядело так: большой луг или поляна, поросшая травой; за ней лес, там течет река; справа высокая сопка, покрытая зеленью, но на ней есть и снег. Основные события для меня, по их словам, и состоятся на этой поляне. Я увижу туманные проявления каких-то сущностей, и это будет моим контактом с Высшим Разумом. Но не обойдется и без неприятностей — у двух членов нашей группы случится нервный стресс...

Помню, с улыбкой выслушав все это, я тут же обо всем забыл — не до того было. Вспомнил 24 августа, когда после многочасового пути, в сумраке наступавшего вечера под моросящим дождем мы сбросили с вездехода рюкзаки в зоне. Стоя на крыше, я разглядывал простирающуюся передо мной равнину с высокой, в человеческий рост, травой, в которой темнел широким коридором след от вездехода. Справа от меня плавала в пелене дождя и низких облаков высокая темно-зеленая сопка с серыми языками снежников на крутых склонах; впереди — стена жесткого ветвистого кустарника и деревьев с неестественно искривленными стволами, которые сбегали по обрыву в глубокую котловину, откуда слышался шум быстрой речки.

Я просто оцепенел от этой уже знакомой мне картины и забыл про непогоду.

— Погодите с палатками, — донесся до меня резкий голос Бурлакова. — Игорь, доставай полиэтилен, натягивайте с Иваном тент. Остальные — за дровами.