Вокруг Света 1993 № 04 (2631) - страница 2

Китайские города похожи на большие торжища: миллионы торгуют, миллионы покупают. Чего только не увидишь в торговых рядах — и холсты с пейзажами, и кисточки для рисования, и джинсы, и кроссовки, и шапки из лисьего меха, и шелковые кимоно, и радиоэлектроника. Это — не рыночная экономика; государство само производит большую часть товара, терпимо относится к спекуляции в известных пределах... Торговля в Китае не стихия, а дело, поприще, источник существования великого множества. Для китайца главное — быть при деле. Предложение превышает спрос на места под солнцем.

Помню, на одной из встреч с китайскими писателями в Нанкине кто-то из присутствующих высказал искреннее недоумение. «Я,— говорит,— в прошлом году был в России, по вечерам в гостинице смотрел телевизор и, кто ни выступает, рабочий или профессор, держится, как президент страны, предъявляет свою программу. А кто же у вас работает?»

Пожалуй, самое сильное впечатление от поездки — прикосновение к тысячелетним глубинам бытия «спящего льва Азии». Походишь полдня по «Запретному городу» — резиденции китайских императоров династии Мин, XV век,— примыкающему к площади Таньаньмынь (что значит: «Врата в небесное умиротворение), с его беспредельными площадями, дворцами, каменными лестницами, ритуальными покоями, драконами, львами... Львы встречают тебя у каждых ворот; справа лев с бронзовым шаром под правой лапой... Что означает сей символ? Может быть, китайский лев положил лапу на земной шар? Слева львица левой лапой с острыми когтями ласкает лежащего кверху пузом львенка... И вдруг посетит тебя мысль, что все события нашей текущей действительности, повороты в политике, перестройки — суть мгновения в тысячелетней исторической судьбе китайского народа. История Китая поражает неторопливой целенаправленностью своей поступи. Сменялись императорские династии, являлись иноземные захватчики, разражались междоусобные, гражданские войны, проливались моря крови. Китайцы как этнос обнаруживали признаки усталости, деградации, смешения. Однако нынешнее более чем миллиардное народонаселение Китая производит впечатление молодой, внутренне спаянной нации.

Размышляя на эту тему, признаться, я усомнился, не выпадает ли пример Китая из стройной теории этногенеза Л.Н.Гумилева. По возвращении домой обратился к автору теории, тогда еще живому... Лев Николаевич заверил меня, что китайцы — народ молодой, то есть китайский этнос сложился относительно (по отношению к истории человечества) недавно, переживает пароксизм пассионарности — повышенной активности множества особей, даже агрессивности...

Из прогулки по «Запретному городу» запала на память еще такая деталь императорского бытования (набормотал взятый при входе русскоговорящий ящик): над головой у императора династии Мин, над троном, висел металлический шар, нечто вроде ядра. Делами и помыслами императора руководило Небо; он исполнял роль небесного дракона на земле. Стоило императору уронить статус дракона, волею Неба на его голову обрушилось бы ядро. По счастью, такого ни разу не случилось. «Должность императора в эпоху династии Мин была не для слабонервных»,— сказал говорящий по-русски ящик.

Древность Китая сама по себе величайшая ценность для человечества; здесь это понимают: памятники сохранены, не утесняются в пространстве; входные билеты в буддийские пагоды, императорские дворцы и гробницы, старинные парки весьма дороги; я видел, как наш переводчик Лю заплатил за билеты в музей на раскопках захоронений второго века до нашей эры в Сиани по 12 юаней. (Выданные нам на командировку доллары мы обменяли в Китае по курсу: один доллар за пять юаней). К историческим памятникам в Китае постоянно течет толпа, будь то мавзолей основателя Гоминдана Сунь Ятсена под Нанкином (в мавзолее не мумия, а мраморный Сунь Ятсен на одре) или «Сад застенчивого чиновника» в Сучжоу...

В средние века нашелся такой высокопоставленный чиновник в правящей администрации — вдруг решился все бросить, опроститься, уехал из столицы в провинцию, в Сучжоу, возделал собственными руками сад, изукрасил его композициями из камня, добытого в озере Тайху. «Застенчивого чиновника» из Сучжоу в Китае чтут как выразителя духа нации.