Вокруг Света 1994 № 06 (2645) - страница 4

Всадники в ужасе смотрели друг на друга.

— Что это значит? — воскликнул Кесада. — Что случилось с кораблями?

— Пойдемте со мной, и посмотрите сами, — бедолага вяло махнул рукой. — Они устроили нам засаду и все уничтожили и разграбили.

Конкистадоры молчали.

Молинера повернулся и пошел, сильно прихрамывая, иногда пропадая в высокой, в рост человека, траве. Он вел их мимо зарослей кустарника к невысокому холму. Оттуда доносился какой-то непонятный гул, казавшийся воплями обреченных душ в чистилище. Но, напротив, это были возгласы радости.

Небольшое возвышение было окружено засекой из ветвей колючих кустарников и деревьев. Между деревьями виднелись крытые тростником шалаши, от которых поднимался дым, стелившийся тонкими лентами по кустарникам и траве. Из прогала в ограде навстречу шли испанские солдаты, оборванные и истощенные, с лихорадочно блестящими глазами. Их руки были похожи на птичьи лапы, поражали взлохмаченные головы и всклокоченные бороды; на телах сквозь дыры в одежде виднелись струпья незаживающих ран и следы укусов насекомых. Они хромали и качались, как пьяные, некоторых вели за руку, как маленьких детей.

И теперь они предстали перед командующим, не скрывая беспредельной радости, что-то бормотали и поднимали вверх руки. Кесада пересчитал их взглядом: их было не более тридцати.

Тридцать? На кораблях поплыли двести человек, почти все офицеры экспедиции. Где же они?

Один из нестройной толпы попробовал отдать честь начальству, сняв с головы жалкое подобие шляпы:

— Лейтенант Романо с оставшимися тридцатью четырьмя пехотинцами, защитниками укрепления «Глория» («Слава»), сеньор командующий.

— Где же остальные? — хрипло спросил Кесада.

— Все погибли, — ответил лейтенант. На лице его при этом не дрогнул ни один мускул.

Командующий ни о чем больше не спрашивал. Он соскочил с коня, извлек из седельных сумок все, что было съестного. Голодные, истощенные люди буквально рвали из рук маисовые лепешки и все, оказавшееся в сумках у других всадников.

Они вошли в укрепление.

— Мы назвали его «Глорией», потому что верили в окончательную победу, — рассказывал лейтенант Романо, — в наше освобождение.

Фернандо не проронил ни слова. Он смотрел на обнесенный оградой лагерь, шалаши, широко разлившуюся вдали Рио-Магдалену. Но на сердце его было тяжело, и горькие мысли приходили в голову.

За ним безмолвно стоял Чима.

Смотри, внимательно смотри, сеньор, говорили его глаза. Так будет со всеми, кто нападет на нашу страну, проливая кровь и ища добычи. Эти несчастные люди были одеты в доспехи, размахивали железными мечами и вооружены оружием, исторгавшим молнию и гром, но, несмотря на это, они побеждены!

Какой успех храброго индейского племени мотилонов! Небесный творец Суа дал им для этой победы много сил. Суа будет дальше им помогать, ибо еще не все враги уничтожены.

И теперь белые люди хнычут, они угрожают и взывают к мести, так как слышали, что их товарищей поджарили на костре и съели. Но известно ли бледнолицым, почему индейцы так поступают? Они верят, что силы убитых врагов перейдут к ним, если съесть их сердца. Разве этот обычай отвратительней ваших обманов, воровства и поджогов?

Сеньор, друг, брат, когда-нибудь ты поймешь, что недобрый путь вел вас к гибели. Но неужели ты действительно верил, что конкистадоры отправились в путь с чистыми и добрыми намерениями?

Чима стоял, печалясь за своего сильно обескураженного господина. Было ясно, что сердца испанцев пылали злобой. В таком состоянии они способны на страшные дела.

Коричневая Мадонна

Корабли благополучно проплыли по морю и вошли в устье Рио-Магдалены, рассказывал лейтенант Романо хрипловатым голосом. Постоянный северный ветер в значительной мере облегчал плавание вверх по течению коричнево-зеленой реки.

Солдаты отдыхали, насколько это возможно при жаре и тучах москитов.

Вскоре они обратили внимание, что вниз по течению реки не проплыло ни одной лодки. Не было ни чампанов торговцев солью, ни челнов-однодеревок. И тут впервые появилось подозрение, что туземцы задумали что-то недоброе.