Вокруг Света 1995 № 05 (2656) - страница 11
Капитана закружили береговые дела, стоянка оказалась короче, чем предполагалась, «Сормовский» ушел в рейс, и встреча наша отложилась.
Но за это время мне удалось разыскать капитана Чудова, командира торпедного катера, совершавшего невероятные по дерзости нападения на фашистские корабли. С его помощью я смог просмотреть и архивные материалы — рейсовые донесения, вахтенные журналы, приказы, распоряжения тех лет... 1942 год. И Тихий океан, и штормовая Атлантика, Карское и Баренцово моря, Карибское и Охотское воспринимались в документах одним Военным океаном..
Арктический конвой. Как романтично, мужественно, прямо по-джеклондонски звучит. Но только им, морякам торгового флота и кораблям охранения, предстояло узнать, что скрывается за этим.
А как сказочно назовут свои боевые действия немцы — операция «Вундерланд» — «Страна Чудес».
Арктический конвой в «Стране Чудес»... А это значит — по приказу немецкого командования «Днем, ночью, в шторм, в туман, во льдах, среди открытого океана, с неба, из-под воды, на воде — «Топить их всех!» А тех, кто спасается на шлюпке, на плоту, на обломке, — расстреливать в упор, подходить и не брать в плен никого, снижаться и расстреливать на бреющем полете. Топить их всех!
И теряли суда конвои. Из девятнадцати транспортов «PQ-13» погибло пять: из двадцати пяти судов «PQ-15» три ушли на дно. Конвой «PQ-16» атаковало сто восемь бомбардировщиков и торпедоносцев, и к исходу первого дня, 27 мая 1942 года, было потоплено шесть судов. В июле сорок второго произошло самое трагическое, самое мрачное конвойное сражение, «один из самых печальных эпизодов последней войны», по определению Уинстона Черчилля, — разгром каравана «PQ-17». 22 торговых судна из тридцати трех были потоплены. Две трети нужного для фронта груза пошло на дно — 123 тысячи тонн. Трагическим это сражение было еще и потому, что караван охраняло такое количество кораблей, какого никогда не было у конвоев, следовавших в Россию. Союзники уклонились от встречи с «Тирпицем» и «Адмиралом Шеером» — конвою был дан приказ отойти на запад, а каравану судов рассредоточиться и самостоятельно следовать в порты. Пароходы и люди стали беспомощными жертвами подводных лодок и торпедоносцев.
«Мама! Я проклинаю тот день, когда ты меня родила!» — кричал моряк с «Христофора Ньюпорта», прыгая в ледяную воду.
Больше трех недель наши военные корабли подбирали моряков с погибших судов в самых различных местах Баренцева моря...
«Конвои в Россию превращаются в привязанный у нас на шее камень!» и Черчилль заявил Сталину о намерении прекратить отправку конвоев в северные порты России.
Шел июль сорок второго, события на фронте решали все. И все теперь зависело от того, будут ли идти суда с военными грузами. Фронт не мог ждать! И Наркомату Морского флота был дан приказ — отправлять суда в одиночное плавание. И шли пароходы, падали в океан по «капле»... Шли старенькие, допотопные, тихоходные — с высокими трубами, коптившими небо, с побитыми бортами, замазанными суриком и шарового цвета краской — цвета войны, — шли трудяги-пароходы. Шли из Скапа-Флоу, из Рейкьявика и Акурейри, из Нью-Йорка, Сан-Франциско, Сиднея в Мурманск, в Архангельск, во Владивосток. Шли, чтобы разгрузить в порту трюмы и снова уйти, снова идти с востока на запад, с запада на восток.
Шли без огней, выбирали самые сложные пути — лед, шторм, туман.
Шли молча — весь океан стал теперь «зоной молчания». В эфир радист мог выйти только один раз — если тебя, твое судно топила вражеская лодка или топил вражеский самолет. Только один раз мог дать в эфир радист координаты своего судна: «В такой-то точке вражеская подводная лодка». Или: «Даю координаты действия авиации противника. Они потопили нас. Все, кто меня слышит, уходите из этого района. Здесь враг».
Им не могли, не имели права, не должны были приходить на помощь друзья — торговые моряки. И они знали об этом, и не помощи они просили помогали друзьям, погибая. Помочь им могли только военные моряки — эсминцы, сторожевики, торпедные катера, корветы охранения. Хорошо, если близко был берег, а в открытом океане?..