Вокруг Света 1995 № 08 (2659) - страница 17
Впрочем, не все так сложно, и за громким названием, как водится, скрывается достаточно простая сущность. Лучше всего, как нам кажется, ее выразила американская ученая-этнограф Нэнси Лурье: «Паниндеанизм — индейское движение к единству в целях лучшего приспособления к действительности». Зародилось это движение в его нынешних формах в последней четверти прошлого века, когда в Америке началось повальное увлечение «театрализованными представлениями о трудностях и опасностях, подстерегающих отважных первопроходцев Дикого Запада, а также необыкновенных и удивительных их приключениях» и «Плясками индейских знахарей», когда народ валом валил смотреть на «индейцев» из цирка Барнума и в мгновение ока расхватывал билеты на выступления «индейско-ковбойской» труппы знаменитого Буффало Билла.
Как водится, бледнолицых братьев мало волновали различия, существовавшие, скажем, между прибрежными алгонкинами и их соседями ирокезами — в представлении белого американца словосочетание «настоящий индеец» оказалось неразрывно связано с фигурой всадника-кочевника из племен Великих равнин. Что, впрочем, неудивительно — именно степные племена оказали наиболее ожесточенное сопротивление колонистам и правительственным войскам, названия «сиу», «команчи», «чейены» в девятнадцатом веке десятилетиями не сходили с первых полос американских газет, а битвы федеральной кавалерии с индейцами у Сэнд-крик и Литтл-Биг-Хорн вошли в историю Нового Света наравне с делаверским маршем Вашингтона, победой северян при Геттесберге и героической обороной Аламо в техасско-мексиканскую войну.
Так что интерес «уоспов» («Уосп» — от английского «White Anglo-Saxon Protestant» — белый англосакс-протестант, расхожее название «коренных» белых жителей Америки, потомков первых волн эмиграции.) и их выбор были вполне оправданы. Занятно другое: место кровожадного дикаря, увешанного скальпами детей, женщин и священников, в сознании среднего янки неожиданно занял романтический образ индейца-проводника, верного и немногословного друга белых правдо- и золотоискателей. Следует отметить, что этому во многом способствовали герои писателей, наподобие известного у нас Карла Мая, одно время буквально заполонивших американский книжный рынок, а с появлением и стремительным развитием кинематографа — и целая кавалькада благородных краснокожих воителей, сошедших с экранов популярных вестернов. И к каким бы племенам не принадлежали персонажи книг и кинофильмов, торчащие из-под аккуратных причесок уши индейцев прерий угадывались без особого труда.
Коренные американцы не замедлили воспользоваться новомодным поветрием. Во-первых, оно сулило им возможность немного подзаработать — на кустарных изделиях в «индейском» стиле, съемках во все тех же вестернах (надо сказать, что бледнолицый югослав Гойко Митич в ролях Чингачгука и Виннету был и остается скорее исключением из правил) и костюмированных представлениях на потребу богатых туристов. Во-вторых, как ни странно, мода на все индейское перекинулось и на... самих индейцев. Даже те из них, что жили в городах, стали вновь отращивать длинные волосы, заплетать косы, нарекать своих детей традиционными именами (откуда и пошли многочисленные Джоны Красные Быки и Мэрилин Сидящие Облака) и навешивать на себя кожаные амулеты, характерные, опять-таки, для степных племен.
Конечно, мода изменчива и быстротечна, но вместе с ней к североамериканским индейцам пришло нечто большее — ощущение себя как единого целого, одного индейского народа, племенные различия уступили место противопоставлению всех без исключения «краснокожих» всем «бледнолицым». Индейцы Северной Америки, от семинолов Флориды до кри с берегов Гудзонова залива, от нутка острова Ванкувер до навахо Юго-Запада Соединенных Штатов, поняли, что, только объединившись, смогут они выжить как этнос и сохранить для будущих поколений бесценное культурное наследие коренных жителей Нового Света. Вполне логично, что за основу подобного объединения была принята традиция кочевых племен Великих равнин. И тогда появились поувоу.