Вокруг Света 1996 № 06 (2669) - страница 43

Король-рыцарь, следуя своей натуре, быстро увлекся войной на Кипре. Остров был отличным плацдармом для генеральной репетиции предстоящей войны в Палестине. Действия крестоносцев на Кипре во многом, правда, облегчало то, что местные жители ненавидели Исаака Комнина как жестокого вымогателя. Крепости и замки зачастую сдавались без боя, гарнизоны добровольно переходили «под защиту английского короля», для Ричарда I и его рыцарей устраивались роскошные пиршества.

Победа короля Ричарда на Кипре была полной и безусловной. Когда пали одна за другой все крепости острова и даже дочь императора-византийца попала в плен к крестоносцам, Комнин, «покинутый всеми своими людьми», явился к Ричарду, чтобы сдаться на его милость, и молил только об одном: чтобы из уважения к его сану не заключали его ни в железные цепи, ни в веревочные узы. Ричард дал слово и повелел заковать бывшего владыку острова... в серебряные оковы.

Божья праща

Теперь Ричард спешил: прошел слух, что Филипп II собирается штурмовать Акру, не дожидаясь его подмоги. Наконец на горизонте показались Ливанские горы, а потом стали различимы и замки, византийские и построенные христианами, и цветущие прибрежные города.

Пришел час, и Ричард увидел с моря Акру — город, к которому он так стремился. Захваченный несколько десятков лет назад христианами и потерянный ими, этот город теперь предстояло взять снова и на этот раз изгнать из него «неверных» на веки вечные.

Осада Акры длилась уже два года. За это время лагерь христиан сам вырос в целый город. С прибытием Ричарда в лагере все изменилось. Во-первых, многие из тех, кто воевал и жил в Палестине уже долгие годы, как и многие из войска короля Филиппа, пожелали тут же служить английскому королю: выяснилось, что он платит гораздо больше, чем иные предводители. Во-вторых, его люди принялись сооружать огромную осадную башню, которую в разобранном виде доставили на кораблях. Она наводила ужас на осажденных одним своим видом, поднимаясь высоко над стенами и позволяя легко поражать защитников Акры стрелами.

Когда крестоносцы закончили засыпку рвов и придвинули башню почти вплотную к стенам, гарнизон предложил христианам мир, обещая сдать город со всем находящимся в нем оружием и запасами. Условие у осажденных было только одно — гарантия их жизни и свободы.

В стане войска крестоносцев мнения предводителей на этот счет разошлись. Ричард, однако же, настоял на своем — не принимать никаких условий. Безусловно, сказалась его горячая рыцарская кровь и безграничная вера в свои силы. И все же был у него и другой резон, когда он стоял на том, что город надлежит взять штурмом, а осажденные должны сдаться на милость победителей, не ставя никаких условий.

Дело в том, что Акра была важна крестоносцам не только сама по себе — она должна была стать ключом к Иерусалиму. В Акре находились лучшие военачальники Салах ад-Дина, множество знатных эмиров, родственники которых были разбросаны по всей Сирии. Держа жизни всех этих людей в своих руках, можно было многое потребовать за них. И предводители рыцарского войска потребовали возвращения христианам всех территорий, входивших в Иерусалимское королевство, самого Святого города и всех христианских пленников, попавших в руки «неверных».

В ответ осажденные совершили отчаянную вылазку и разрушили часть мощной осадной башни. Отбив атаку, христиане стали готовиться к штурму.

Однако военные действия пришлось приостановить. Все усиливающаяся личная неприязнь английского и французского королей, передающаяся и их воинам, была, пожалуй, уже неизлечимой. «Короли, как и их войско, — свидетельствовал очевидец, раскололись надвое. Когда французский король задумывал нападение на город, это не нравилось английскому королю, а что угодно было последнему, неугодно первому. Раскол был так велик, что почти доходил до открытых схваток».

Наконец, поняв, что положение безвыходно, Ричард и Филипп избрали коллегию третейских судей из знатнейших и мудрейших сподвижников — по три с каждой стороны, обязуясь подчиниться ее решениям. Но и третейским судьям не удалось уладить разногласий. Договорились лишь о том, что, когда один король «штурмовал, другой обязывался защищать лагерь».