Вокруг Света 1996 № 09 (2672) - страница 9

— Месяца три назад мы потеряли одного помощника шерифа. А в 1988 году я лишилась своего лучшего друга: он разбился на вертолете, когда отслеживал на границе прохождение наркотиков. За два года до этого в него тоже стреляли. Так что я знаю, что такое смерть... Ну а насчет страшно или нет... Опаснее всего — это кататься на водных лыжах вот с ним, — засмеялась Кэти, кивнув на подсевшего к нам за столик коллегу.

— А если серьезно, — продолжала она, — был момент. Как-то один тип сбежал из тюрьмы, угнал машину. Мы нашли его. Но он сбил моего напарника — потом, выяснилось, сломал ему несколько ребер, пытался бежать. Тут-то я его и остановила, направила пистолет. Но он тоже оказался парнем не промах — чуть пистолет у меня не вырвал, пытался из него же меня застрелить. Но все обошлось...

Я допил свой кофе, и мы вышли к машине. Уже вечерело. Я перешел на другую сторону улицы в корейскую лавку купить сигарет. Кэти вошла вслед за мной и сказала владельцу: смотрите, кого, мол, к вам привела, журналиста из России. Похоже, она знала здесь всех. Продавец заулыбался, закивал, что-то затараторил, обращаясь не то ко мне, не то к Кэти. И все-таки, несмотря на всю эту приветливость, мне бы совсем не хотелось жить ни в этом районе, ни вообще в этом гигантском городе.

Словно поймав мою мысль, Кэти, уже в машине, сказала:

— На улицах стало намного опаснее. С 1979 по 1985 годы моей работы на шерифском участке Линвуд у меня было всего пять убийств. А сейчас! Молодые теперь, не задумываясь, идут на насилие, они никого не уважают и не боятся. Особенно полицию, и особенно после дела с Родни Кингом. А после тех волнений отношения стали вообще совсем натянутыми...

О деле Родни Кинга я знал. В 1992 году полицейские остановили чернокожего по имени Родни Кинг за превышение скорости. Вспыхнула ссора, в результате которой полицейские сильно избили его. Сцена избиения была заснята на видеопленку и показана по телевидению. Это послужило толчком к расовым беспорядкам, охватившим большую часть Лос-Анджелеса и особенно черный квартал Саут-Сентрал. Инцидент сильно подорвал репутацию лос-анджелесской полиции, и хотя участников побоев изгнали из ее рядов и осудили, а Родни Кинг получил немалую денежную компенсацию, отношение к «копам» в Лос-Анджелесе, особенно со стороны черного населения, стало более чем предубежденное.

— Но вы не думайте, — вступил в разговор Мигель, напарник Кэти, — 95 процентов населения Лос-Анджелеса хорошо относятся к полиции. Дело в том, что полиция для них — что-то свое, местное, потому что она подчинена местным властям. Да и мы стараемся с населением отношения наладить...

Приятные беседы с членами банд и их родителями, видимо, часть этих усилий, подумал я.

— Но, вообще-то, я чувствую: в городе что-то происходит, — продолжала Кэти. — Не могу точно сказать, почему, но мне кажется, в 1997 году в городе снова будут волнения. Не нравятся мне эти «Черные мусульмане», они мутят воду и вдобавок прекрасно организованы.

— Но до этого будут волнения среди мексиканцев, — опять вмешался Мигель. — После тех «черных» волнений в Саут-Сентрал правительство стало вкладывать деньги в афро-американцев. Мексиканцы чувствуют себя обиженными...

— Сейчас полиции стало трудно работать. Все очень хорошо знают свои права. Чуть что — жалобы. Начальство тоже не хочет больше скандалов, — продолжала Кэти.

— Задержать человека и предъявить ему обвинения зачастую просто невозможно. Тут недавно один малый ударил полицейского по лицу стальным прутом, тут же положил его и пошел как ни в чем ни бывало. И мы ничего не могли сделать...

Было уже восемь вечера. Мы ехали по какой-то довольно широкой улице в квартале Кьюдахи в юго-восточной части Лос-Анджелеса.

— Давай заглянем-ка сюда, — сказала Кэти напарнику, и тот свернул во двор у бара «Чачанилья». Судя по картинкам, висевшим на двери, и высунувшейся оттуда на минуту какой-то уже немолодой полной дамочке определенного вида, я понял, что это какое-то ночное заведение с сомнительной репутацией, причем не самого высшего пошиба.