Вокруг Света 1997 № 01 (2676) - страница 8
Я слушал его рассказ с огромным вниманием. Дело в том, что в совершенно ином районе, на Памиро-Алае, я несколько раз испытывал подобное. Многие знакомые говорили: «Твои контакты — банальная «горнячка». То есть горная болезнь. Но о какой «горнячке» можно говорить в низовьях Оби?
Оказавшись в Овгорте перед новой попыткой попасть на Софьины горы, я решил поподробнее расспросить о них местных жителей. Изучая карту, я был озадачен романтичностью и таинственностью названия этой небольшой возвышенности на границе Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского округов с максимальной отметкой 213 метров. Водораздел сразу нескольких рек: Лесмиегана, Несьегана и Кемпажа. Гидрография этого узла похожа на лабиринт. (Забегая вперед, скажу, что распутать его мне так и не удалось.) Но главное — я уже говорил — что меня притягивало: по преданию, там, на Софьиных горах, живут менквы. И речка Малый Кемпаж — их дорога...
Мне легче контактировать с зырянами. При расспросах хантов невольно вторгаешься в ту область, которая, по крайней мере, для их дедов, была святой, а для чужих закрытой. Трудно балансировать на границе, где, с одной стороны, самолеты, банки, радио и так далее, а с другой — одухотворенный, во многом неведомый мир, где даже умершие не сразу покидают родных, а продолжают жить с ними несколько лет, воплотившись в небольшие фигурки-иттермы. Не в этом ли сосуществовании двух миров скрыта причина болезненного вживания северных народов в сегодняшнюю действительность?
Событием стало знакомство с Анной Вальгамовой. С ее дочерью Светланой я познакомился в местном музее, разговорившись о хантыйском медвежьем празднике. Она пригласила меня домой. Про Анну и раньше многие говорили мне как про знатока именно тех мест, куда я стремился.
Каково же было мое удивление, когда, войдя, я узнал в хозяйке одну из пассажирок теплохода! Она с внучкой возвращалась из Мужей, обе были в живописных национальных нарядах... После взаимных приветствий меня пригласили к столу.
— Где твои люди? — спросила Анна. И, выслушав объяснение, заметила: — Нельзя на Кемпаж ходить одному. Плохое место, святое место.
Надо сказать, что большого противоречия в ее словах нет. Для человека неподготовленного эзотерическое познание может иметь плохие последствия, для сведущего — опыт благоприятен.
— А чем оно плохое?
— Там живут менквы. Когда мои дочери были маленькие, мы вместе с покойным мужем пасли там оленей. Очень часто слышали по ночам крики, свист. Очень страшно бывало. Жить там нельзя.
— Давно ли там перестали пасти оленей?
— Больше двадцати лет. Тропы все заросли.
— А менква видел кто-нибудь или только слышали?
— Видели не раз. Муж на Ворге встречал его. Олени чуют раньше и отказываются идти. Смотреть на него невыносимо. А тридцать лет назад недалеко отсюда на Несьегане был случай.
Есть место, Патыкорт-соим называется. Там у нас чумы стояли. Однажды осенним вечером мужа менкв схватил. Держал долго силой. Иван говорил ему, мол, отпусти, у меня семья, дети. Отпустил. Но ушел не сразу. Отошел метров на десять, постоял, посмотрел. Муж говорил, что смотрел на него через силу. Лицо покрыто волосами, даже глаз не видно... До этого случая он по ночам тревожил оленей.
Поговорили и про Софьины горы. Анна сказала: охотники туда не ходят, а куда ты идешь один? Такой молодой, наверно, мать есть... Не надо знать!
Что ответить? Я сам себе и кнут, и погонщик.
Резиновую лодку, большую часть фотоаппаратуры оставил у Германа с коротким письмом родным — на всякий случай.
Перед выходом зашел к лесничему: пожары не прекращались. Павел Лонгортов оказался радушным веселым человеком, он познакомил меня с супругой Натальей, пригласил к чаю. Хозяйка угостила огурцами из парников, вареной рыбой и прекрасным вареньем из лесной смородины.
Павел Семенович хорошо помнит погибшего в одиночном походе Володю Пушкарева, одного из тех, кто пытался решить загадку реликтового гоминоида; перед самым отъездом Володя заходил к нему. Хозяйка заметила, что тогда очень рано началась зима, второго октября выпал снег, местами по пояс. Сегодня можно только гадать, что произошло с Володей поздней осенью 1979 года.