Вокруг Света 1998 № 02 (2689) - страница 28
Кто бы мог подумать — в крошечном Дотэне, в далекой жаркой Алабаме, где нога русского человека, если и ступала, то крайне редко, — вдруг узнать что-то новое о России! Пролежав век, эта новость покрылась патиной и перешла в разряд антиквариата. Вот таким замысловатым образом, благодаря случайному совпадению, и протянулась ниточка, навсегда связавшая в моих мыслях Алабаму и Россию, — и на сердце потеплело.
Г. Грун | Фото Сергея Ожегова
штат Алабама, США
Земля людей: Жизнь и смерть в долине царей
Из блистательных Фив, подаривших человечеству свет своей цивилизации, с этой земли — источника красоты, от подножия храмов, утвердивших святость душ и человеческих прав, мы обращаемся ко всему миру. Мы разделяем его боль и его гнев, мы скорбим вместе с семьями безвинно погибших. Но наша боль еще сильней, потому что рана нанесена не отдельным людям, а всему египетскому народу. Из Долины царей мы шлем миру свои извинения и соболезнования.
Нагиб Махфуз,
египетский писатель, лауреат Нобелевской премии
Эти слова «Фиванского послания народам мира» звучали из уст известного актера Омара Шарифа 10 декабря прошлого года на площадке перед колоннадой храма царицы Хатшепсут. Слова скорби и негодования неслись между скал Долины царей.
Здесь кучка изуверов-фанатиков, ворвавшись на джипе на охраняемую территорию поминального храма, расстреляла из автоматов толпу мирных туристов из разных стран. Десятки ни в чем не повинных людей скончались от нанесенных ран.
В день поминовения жертв
Луксорской драмы в процессии с зажженными свечами шли не только местная интеллигенция, руководители государства из Каира, но и простые феллахи. Это именно им принадлежит заслуга в наказании убийц. Схватив старенькие ружья, серпы, они загнали бандитов в горную пещеру, где те, как затравленные звери, перестреляли друг друга.
Мы, группа московских журналистов, приглашенных министерством туризма посетить Египет, в первый же день прилетели в Луксор — древнюю столицу страны, «стовратные Фивы», описанные Гомером в «Илиаде».
Нас встречают всюду дружелюбные улыбки египтян, не говоря уже о владельцах харчевен, гостеприимство которых не знает пределов, и торговцев разными товарами, особенно сувенирами, которые, конечно, как принято на востоке, не могут уступить в цене без страстных споров и яростной жестикуляции, но подчас отдают статуэтки фараонов или медальоны в виде жуков-скарабеев за полцены.
Наш автобус пробирается по набережной пыльного Луксора, городка с несколькими десятками тысяч жителей, лавируя между повозками, запряженными симпатичными и очень послушными, вопреки молве, осликами, и колясками-фаэтонами, в которые возницы зазывают редких туристов.
Вдоль набережной, у причалов, где раньше трудно было пробраться среди желающих попасть на пароходы, курсирующие по Нилу, или на фелюги со странными, словно переломленными мачтами, сейчас пустынно, а пароходы, роскошно отделанные под старину, припаркованы друг к другу.
Но верится, что они дождутся своих пассажиров. Ведь такого города, как «эль-Уксор», «города дворцов», как его называли арабы, не сыщешь на целом свете.
Мы едем по улицам некогда блистательных Фив, которые до сих пор скрывают развалины жилищ, где тысячелетия назад обитали жители древнего города. Но зато сохранились выдающиеся памятники золотого периода Фив, когда фараоны XVIII и XIX династий превратили столицу в город, «чья слава покорила весь мир».
Тогда же расцветает культ фиванского бога Амона, отождествляемого с богом солнца Ра. Именно ему посвящается Луксорский храм, сохранившийся до наших дней. Его стены были покрыты золотом, а пол серебром. Возведенный на юге города, он соединялся трехкилометровой аллеей сфинксов с другим чудом света — Карнакским храмом, возле которого было выкопано священное озеро.
Забегая вперед, признаюсь — более сильного впечатления, чем от пилонов, статуй, колоннад этих храмов, у меня в жизни не было. Кто-то о них верно сказал: «Вот искусство, когда воображение тускнеет перед тем, что открывается взору».
Одно обстоятельство поразило меня при осмотре Луксорского храма — это следы бурной истории Египта уже после фараонов. В храме бога Амона мы видим «вставленный», как в мозаику, храм Александра Македонского, объявившего себя (для упрочения власти в Египте) сыном бога Амона.