Вокруг Света 1998 № 07 (2694) - страница 32
Ну вот, эти два голландца работали здесь 15 лет, опубликовали этнографический труд, но за все полтора десятилетия не сумели приобщить к христианству ни одного туземца. Частично это было результатом их концепции: «Мы должны вести себя как гости, а не как завоеватели». Голландцы вообще люди мягкие и терпимые. Однако факт налицо: ни один туземец не принял веры людей извне...
Еще Рее рассказал мне, что, к сожалению, против нашего пребывания в племени настроен сам Барнабас. Чем-то мы ему не угодили.
Имя Барнабас означает на языке комбаев — «Убивающий крокодилов». Колдун имеет неограниченную власть в клане. За какую-то провинность год назад он приказал умереть одному из членов племени. Тот перестал есть и через пять дней умер.
К чести Барнабаса, следует признать, что после его вчерашних затей дождь если не совсем прекратился, то сильно поуменьшидея. Как-то Рее рассказал, что в засуху, когда, напротив, нужно вымолить у небес влаги, Барнабас льет воду на волшебные травы и добивается дождя...
Сказав это, Рее внезапно замолк, испуганно огляделся (наверное, решил, что сболтнул лишнего) и быстро исчез.
У дома комбаев нет передней и задней стенки. Мы оборудовали на соседней пальме точку для съемок и по очереди поднимали туда друг друга в альпинистской люльке типа памперса, сделанной из прочной ткани и веревок. У папуасов наши действия вызвали настоящий шок: с совершенно невнятной целью и со странным предметом в руках (они поначалу боялись камеры, но проводники разъяснили им, что это не оружие) человек поднимается к небу и долго там болтается в неудобной позе...
Вечером племя смилостивилось над нами и позвало к себе в гости. Очень занятно. Все — и люди, и собаки, и свиньи — живут под одной крышей, но все имеют свои.
определенные зоны. Очаг разводится на листьях, обмазанных грязью и расположенных на специальных дырках в полу, чтобы в случае чего быстро скинуть горящие листья вниз. Под потолком висят раковины, кости и черепа. Ели лепешки из саговой муки...
Мужчины в свете костра, разведенного на бамбуковом полу, молча и напряженно подолгу разглядывали нашу одежду и в особенности ботинки. Через час созерцания один из них попробовал их потрогать, а затем долго нюхал свою руку, потом дал понюхать соседу, и после этого сосед тоже решился потрогать мой ботинок.
Несмотря на приглашение в гости и на такое неформальное общение, после ужина нам намекнули, что время нашего пребывания в клане Сайах лучше сократить. Но завтра мы еще не уйдем. Завтра нас обещали взять на охоту.
Два выдающихся события. Первое — охота на крокодила. Мы вместе с еще несколькими охотниками (никогда не знаешь, сколько их вокруг: тихо появляются и тут же незаметно пропадают в густых зарослях) долго брели по руслу какого-то ручейка. Вспугнули несколько крупных птиц, несколько змей. Казалось, что охота не удается, слишком громко мы топали и чавкали своими ботинками, но вдруг впереди послышался шум, шелест в кустах, сдавленные крики, скороговорка комбаев. Крик, еще более сильный крик, мы уже бежали куда-то, ветки били по лицу. Мы ничего не замечали и выскочили на небольшую прогалину. Крокодил... вот он прямо перед нами... метрах в трех впереди. Не убегает, со всех сторон шуршат кусты, охотники окружили его, но видны только двое. Секунда — и копье протыкает шею животного. Брызги, плеск, в воде повисает кровавое облачко, и снова все становится тихо. Из кустов с разных сторон появляются возбужденные лишь. Я ощущаю дрожь в коленях, первобытную радость от удачной охоты...
Второе — торопясь на охоту, забыли на дереве Мишу Кричмана с камерой. Он, бедолага, провисел в люльке пять с половиной часов.
Когда спускали Мишу на землю, думали, он убьет нас всех на месте. Но Кричман был настроен неожиданно благостно. Сказал, что некоторое время дремал и даже видел мимолетный сон, как мы возвращаемся в Москву. Как сходим по трапу в Шереметьеве и нас окружают журналисты с микрофонами...
— В Шереметьеве не сходят по трапу, — напомнил Мише Анджей. — Там самолет покидают по трубе...
Да, у всех чемоданное настроение. Ожидание дороги домой. Но расслабляться рано: нам еще из джунглей выбираться недели две, не говоря о дальнейших передвижениях.