Вокруг Света 1999 № 01 (2700) - страница 19
На стоянках ходим за дровами с рюкзаком, набирая мелкие веточки карликовых ив и березок. Берега покрыты следами копыт, в этих местах проходит сезонная миграция северных оленей. Реже попадаются отпечатки волчьих лап. Но главным врагом оленей все-таки является человек, это доказал еще канадский писатель-натуралист Фарли Моуэт. Егерь заповедника, уже когда мы вернулись, поведал нам грустную историю. Раньше на Таймыре как-никак контролировали отстрел оленей. Теперь же на путях сезонной миграции их бесконтрольно и жестоко бьют из СКСов (семизарядных карабинов Симонова), многих ранят, и животные погибают, отбежав несколько километров, — так их мясо бесцельно пропадает. Да и отстреленных оленей пускают на откорм песцов на зверофермах. Через заповедник проходит две группы оленей — Бельдунчанская и Котуйская. В мае идут в тундру, на север, выращивать потомство, в октябре, ноябре — обратно в тайгу, зимовать. Сейчас по заповеднику проходит приблизительно 15 тысяч голов, а раньше — около 80 тысяч. «Непрерывным потоком тянулись по озеру, — рассказывал егерь, — все пространство льда до горизонта усеяно было темными колышущимися черточками! А нынче... Отдельными группками идут, легко пересчитать можно. Этак наши дети увидят северного оленя только в зоопарке.»
Река мчится под уклон, неизбежно приближая нас к Большому Хоннамакитскому водопаду. Нервы натянуты, глаза напряжены. Что там, за резким поворотом? Вдруг — высокий слив, падение в бурлящую белую бездну? Как причалить на стремительном течении? В таких волнующих моментах — вся полнота жизни. Но вот трек в сужении русла заканчивается, мы видим впереди водную гладь, страх отступает — это еще не водопад.
За порогами в глубоких ямах стоячей воды на спиннинги ловим рыбу. Счастье не спешит улыбнуться нам. Ах, где же то сибирское рыбное изобилие, когда на каждый заброс лески выуживается добыча? Все это будет впереди, мы еще будем ходить к чашам под водопадами, словно в рыбный магазин. Нам надоест копченая рыба, и мы чаще будем печь ее на рожнах — деревянных рогульках, и дрожащее пламя костра будет просвечивать золотистые, раскрытые словно крылья сочные рыбьи брюшки. Все это впереди, а пока мы криками восторга встречаем первого пойманного хариуса и по традиции тут же съедаем его сырым, обмакивая кусочки нежного мяса в соль.
Рев водопада не слышен с воды, но зато хорошо виден столб брызг, стоящий над падуном. Река перед водопадом замедляет свой бег — нет, здесь нет спокойного плеса, здесь просто быстроток без крутого порожистого падения. Легко причаливаем и бежим взглянуть на водопад.
Широкая река разом проваливается вниз. Под сливом, в сузившемся втрое коридоре — скальном каньоне с отвесными коричневыми стенами — бурлит, пульсируя, огромный пенный котел. На 300 метров вниз в ущелье не видно воды — все скрыто под белыми хлопьями пены. Струя беспорядочно бьется от стенки к стенке, неистовствуя в неожиданно тесном коридоре. Вероятность выжить, упав в этот могучий семиметровый слив, очень мала.
Разбираем катамаран, сдуваем баллоны — нам предстоит пеший переход к озеру Аян. Каньон, начинающийся за водопадом, тянется до самого озера, и мы не решаемся идти по его сложным порогам без страховки второго судна.
Озеро Аян протянулось среди гор длинной узкой лентой с севера на юг, образуя в южной части два длинных залива — «штаны», как называют их местные жители. На севере из озера вытекает река Аян несущая свои воды к морю Лаптевых. Здесь горы расступаются, и до самого побережья тянется болотистая тундра.
Сильный северный ветер позволил нам поднять парус на нашем «фрегате» — квадратный полиэтиленовый тент. Зашелестела вода под носами баллонов, запенились бурунчики, для нас ветер стих, катамаран потянуло против течения к воротам озера.
Избушка-кордон заповедника стояла на западном берегу озера. Да, росомаха поорудовала в ней неплохо: на полу ровный грязный прилипший слой — месиво из муки, крупы, изюма, бумаги. Но стеклянные банки с маринованными помидорами, несколько банок консервов, чудом уцелевшие остатки крупы и муки пополняют наши скудные запасы. Топором разрубаем окаменевшие буханки черного хлеба, вырубаем куски плесени, поселившейся внутри, с наслаждением грызем уцелевшие от порчи корки.