Вокруг Света 1999 № 01 (2700) - страница 37
Николаев стал не только главной верфью Черноморского флота, но и кузницей его кадров. В городе открывается Морское артиллерийское училище, Черноморское штурманское училище, Училище корабельной архитектуры, а в 1803 году — старейшее на юге России гидрофизическое бюро, обладавшее уникальной коллекцией морских карт и античных древностей.
Во время Крымской войны Николаев был главной базой Черноморского флота.
Начало нашего века город встретил как крупный судостроительный и научный центр. Военное значение Николаева отошло на второй план.
Последующие годы, вплоть до нашего времени, для моего повествования интереса не представляют, разве что в плане рьяного уничтожения подземных сооружений: замуровывали входы, бетонировали тоннели сверху, засыпали их мусором — при этом отрицая существование катакомб как таковых. Разве что чекисты порезвились в 20-е годы, изымая из подвалов «нажитые нечестным путем» ценности, да немцы во время оккупации очень интересовались катакомбами. Нам даже доводилось слышать о подземном химическом заводе (немецком, естественно) с ангаром для подводных лодок.
Теперь перейдем к городскому фольклору, чтобы проследить историю николаевских катакомб. Это не цельный эпос, а скорее набор легенд. Их основная сюжетная линия — посещение одним человеком или группой людей тоннелей и залов, чаще всего случайное. Основная особенность — строительство приписывается туркам, в связи с тем, что в тоннелях находили ятаганы. Географические привязки мест входов не отличаются разнообразием и в основном подтверждаются из источников более достоверных.
Характерно: чем ближе рассказ к нашему времени, тем он более скомкан и лишен живописных подробностей. В основном преобладают сюжеты о многочисленных провалах домов, бездонных выгребных ямах, завалах, встречающихся во время прогулок по подземному городу...
Проверка этих рассказов показала, что в большинстве случаев за тоннели принимались короткие аппендиксы подвалов, так называемые «мины», предназначаемые для закладки пороховых зарядов (по одной из версий), которые должны сработать в случае захвата города врагом. (Кстати, слово «mine» в переводе с английского обозначает как взрывное устройство, так и шахту или рудник.) Сырость подземелья, плохое освещение, завалы, замуровки — не удивительно, что людям мерещились длинные таинственные тоннели...
Пляшущий свет фонаря на каменной кладке. Раскачивается веревочная лестница. Двенадцать метров вниз, в темное нутро колодца. Ступень, еще ступень, еще... На дне фигура Андрея Майстренга словно втягивается в стену: лаз сверху не виден. Нога касается песка, биение собственного пульса озвучивает тишину. Полуметровой высоты полукружие арки чернеет на фоне черно-желтой штриховки камня.
Теперь пятнадцать метров «мышеловки» — узкого лаза, которым начинается тоннель. Локти и колени бороздят песок уже в который раз — мы идем на работу. Ползу на желтое пятно фонаря Андрея, выключив свой, — экономлю аккумуляторы.
Тоннель резко расширяется. Согнувшись подхожу к Андрею, сажусь на корточки, пытаясь справиться с одышкой. Корабельный плафон заполняет пространство мглистым, тусклым светом, распадающимся на мозаику камней, сложенных вдоль стены, и их чернильных теней. «Кладбище надежд» — так назвали мы этот тоннель. Черный юмор названия, порожденный открывшимся зрелищем и финансовыми проблемами экспедиции, совсем не кажется смешным под двенадцатью метрами материковой породы, в коконе света, замкнутого молчаливой темнотой. Это словно вход в другой мир, где призрачная реальность катакомб становится весомой и материальной.
Иногда доходило до анекдотов. Известен случай, когда некая компания, будучи навеселе, несколько часов упорно «шла вперед» по кольцевому участку тоннеля, примыкающему к подвалу дома. Впоследствии участники этого «марафона» говорили о многокилометровом тоннеле.
Работая с устной информацией, участники экспедиции рассказывали друзьям и знакомым о катакомбах и своих поисках и в конце концов, через какое-то время, стали узнавать свои рассказы в несколько искаженном виде, часто с додуманными деталями. Круг замкнулся. Наша информация к нам же и вернулась, и это при том, что какие-либо новые данные перестали появляться. К тому же, как говорилось, к 90-м годам входы в тоннели стали практически недоступны (их замуровывали, бетонировали), что и вызвало истощение этой темы в фольклоре города. Тогда Андрей Майстренко засел в архивах Николаева, и в результате обнаружились интересные факты.