Вокруг Света 2007 № 04 (2799) - страница 11
Нерегулярные турецкие воинские части — башибузуки
Между тем, пока дипломаты составляли ноты и меморандумы, в апреле 1876 года взбунтовалась Болгария. Османы реагировали крайне жестоко: нерегулярные части — башибузуки — вырезали целые селения: по всей Болгарии погибли около 30 тысяч человек. Известия о кровавой бойне повергли в шок всю Европу (что, впрочем, не помешало правительствам продолжать политику невмешательства). «У каждого порядочного человека сердце обливается кровью при мысли о событиях на востоке, о презренной политике европейской, об ожидающей нас близкой будущности», — писал в дневнике российский военный министр Дмитрий Милютин. Он лучше других знал, что страна не готова к большой войне: реформирование и перевооружение армии как раз в разгаре, финансовое положение ее неблестяще. Оттого и сдерживал себя, как мог.
Летом 1876 года войну Турции объявили Сербия и Черногория. По всей России развернулась агитация в поддержку единоверцев. Славянские комитеты активно собирали средства, добровольцы толпами отправлялись к театру военных действий. Сербскую армию даже возглавил прославившийся кампаниями в Средней Азии генерал М.Г. Черняев, который инкогнито выехал на Балканы. В числе сторонников решительной политики оказались императрица и наследник престола. «И вот к концу лета все в России было отставлено на второй план, и только один славянский вопрос завладел всеми… — вспоминал позже издатель газеты «Гражданин» князь Мещерский. — Как вчера, помню этих старушек и старичков, на вид убогих, приносивших свои лепты для славянских братий в каком-то почти религиозном настроении».
Благородные чувства до поры до времени заставляли на многое закрывать глаза. Тот же Мещерский, «одержимый», по собственному признанию, «бесом братушколюбия», сам побывал тогда в Сербии и там обнаружил, что большинство добровольцев — настоящие авантюристы, многотысячные пожертвования уходят непонятно куда, а члены белградского руководства — лишь «более или менее искусные актеры, разыгрывавшие сообща комедию восстания и… эксплуатирования добродушной в своем энтузиазме России». Но все это не помешало ему, вернувшись, вновь активно включиться в славянское движение!
Между тем давление общественного мнения и невозможность добиться хоть какой-то солидарности от европейских держав угнетали русского императора. Как показала известный историк Л.Г. Захарова, Александр II был глубоко убежден в том, что войны надо избежать, но не мог все же оставаться равнодушным к тому, что задевало его чувства. «Постоянно слышу я упреки, зачем мы остаемся в пассивном положении, зачем не подаем деятельной помощи славянам турецким? — делился он с Милютиным. — Спрашиваю тебя, благоразумно ли было бы нам, открыто вмешавшись в дело, подвергнуть Россию всем последствиям европейской войны? Я не менее других сочувствую несчастным христианам Турции, но я ставлю выше всего интересы самой России». Но спустя лишь несколько минут в том же разговоре государь произнес «Конечно, если нас заставят воевать…»
Из манифеста 12 апреля 1877
«…Исчерпав до конца миролюбие наше, Мы вынуждены высокомерным упорством Порты приступить к действиям более решительным. Того требуют и чувство справедливости, и чувство собственного достоинства. Турция отказом своим поставляет Нас в необходимость обратиться к силе оружия. Глубоко проникнутые убеждением в правоте Нашего дела, Мы, в смиренном уповании на помощь и милосердие Всевышнего, объявляем всем Нашим верноподданным, что наступило время, предусмотренное в тех словах Наших, на которые единодушно отозвалась вся Россия… Ныне, призывая благословение Божие на доблестные войска Наши, Мы повелеваем им вступить в пределы Турции».
«Исчерпав до конца миролюбие…»
Выдержать отстраненную позицию не получилось. В конце июня 1876 года император к удивлению многих официально разрешил русским офицерам добровольцами отправляться на Балканы. В сентябре в крымской Ливадии он обсуждал необходимые приготовления к возможной войне, а 29 октября произнес в Москве знаменитую речь, почти отрезавшую стране путь назад. «Желаю весьма, — сказал его величество, в частности, — чтобы мы (то есть великие державы. — Прим. ред.) могли прийти к общему согласию. Если же оно не состоится, то я имею твердое намерение действовать самостоятельно». Через три дня была объявлена частичная мобилизация.