Вокруг Света 2009 № 04 (2823) - страница 50

Примечательно, что сама княгиня Юрьевская позже, в воспоминаниях, будет всячески уходить от темы о супруге царя и благоговейно описывать последнего как тончайшего, удивительного, деликатного человека: «Он находил счастье в том, чтоб быть приятным другим людям, и во множестве случаев забывал о самом себе; его снисходительность равнялась доброте его сердца; он умел приобщаться к слабостям человеческой натуры…» Наверное, он действительно все это умел, но почему-то делал так больно своей законной избраннице — Марии Александровне, благословение на союз с которой много лет назад он вымолил у своих родителей. Император с императрицей были против принцессы гессен-дармштадтской, потому как знали тайну ее рождения: отцом Марии был не Людвиг II, ко времени появления девочки на свет он не имел брачных отношений с ее матерью Вильгельминой Баденской, но признал ребенка своим, сохраняя корону. Все это никак не остановило юного цесаревича Александра, как и теперь ничто не могло остановить его в новой любви. А гордой и непреклонной императрице оставалось лишь делать вид, что ничего не происходит, хотя все, включая ее детей, знали, кто живет над покоями царя.

Быть всегда рядом

До того момента, как княгиня въехала в Зимний дворец, она неотлучно повсюду путешествовала со своим возлюбленным. В начале их романа близкие люди, в том числе брат княжны Михаил и его жена, маркиза де Черче Маджо ре, как могли противились такой недвусмысленной ситуации. И даже отправляли Екатерину Михайловну в Италию с надеждой, что время охладит ее сердце. Но получилось наоборот: расстояния лишь укрепляли чувство. Ни время, ни разница в возрасте с императором, составлявшая 28 лет, не останавливали ее.

Будучи в 1866 году в разлуке, они встретились в 1867-м на Всемирной выставке в Париже, где Александр II, желая быть рядом с княжной, едва успевал на встречи с Наполеоном III. Международная обстановка тогда была непростой: Германия готовилась к войне с Францией. Визит государя подходил к концу, и вновь предстояла разлука, во время которой император пребывал в тревожном, скверном настроении, а княжна и вовсе слегла. Курс лечения от кашля лишь усугубил его. Помаявшись, она в конце концов объявила родственникам, что, несмотря на их планы остаться за границей, завтра же возвращается в Россию, поскольку больше не видит смысла в своей жизни. По прибытии к императору Екатерина все еще была больна. Он нашел ее состояние прескверным и решил, что больше никогда не будет расставаться со своим «добрым Ангелом» — так называл княжну Александр II в переписке. И она устремилась к государю всеми помыслами и душой. Боготворила его и окружала бесконечной заботой и нежностью. Вела затворнический образ жизни, не бывала в театре и на приемах. Несмотря на то что император произвел ее в придворные дамы, на балах появлялась крайне редко — лишь по просьбе Александра, который любил смотреть, как она танцует. Ее редкие выходы в свет объяснялись, конечно же, и другими соображениями: придворная знать, как и царская семья, обвиняла ее во всем, что происходило вокруг. Как она выдерживала такой натиск, остается загадкой.

Екатерина с сыном Георгием и дочерью Ольгой

Морганатические дети

В 1871 году страницы романа княжны и царя пополнились большим событием: Екатерина Михайловна родила первенца Георгия. Он появился на свет в апартаментах Николая I, где происходили свидания влюбленных. (В Зимний дворец она переедет через семь лет.) Александр присутствовал при родах, держал измученную княжну за руки и так переживал за ее здоровье, что просил доктора и акушерку, обеспокоенных долгим процессом, сделать все возможное и невозможное, чтобы не потерять Екатерину Михайловну.

Появившегося здорового младенца сразу же перенесли в дом, где жил начальник личной охраны царя генерал Рылеев, и доверили кормилице и няне. Как ни скрывали родители это событие, императорская семья быстро узнала о рождении мальчика. Все были шокированы этим известием — боялись, что император введет незаконнорожденного ребенка в семью. Приближенная ко двору знать осуждала поведение государя, и лишь Мария Александровна казалась невозмутимой. Но лиха беда начало. Чашу всеобщего терпения переполнило рождение в 1873 году следующего ребенка — дочери Ольги.